Однако Килька испуганно мотнул головой – типа моя очередь, командир, – и Тайга не стал настаивать. Я замер на месте, а Килька, осторожно переставляя ноги, словно по болоту или тонкому льду, побрел к Паленому.
– Шустрее, – раздраженно бросил тот.
Тайга двинулся следом за «отмычкой» и выглянул из-за плеча помощника. Несколько минут ветераны хмуро переговаривались вполголоса, а потом выслали Кильку на маршрут и стали сосредоточенно смотреть, как бывший уголовник медленно поднимается по склону холма.
Паленому по-прежнему что-то не нравилось, его красную рожу довольно серьезно перекорежило сомнением, как передок у той «Хонды», которой я на скользком повороте въехал в лобовуху перед армией. А вот Тайга был безмятежно спокоен, и я в принципе склонен был с ним согласиться. Никаких видимых причин беспокоиться лично я на горизонте не наблюдал.
А потом Килька неловко шагнул вперед – и на том самом месте, где только что беспрепятственно легли рядом два болта-маркера Паленого, в буквальном смысле слова провалился под землю.
Со стороны это выглядело так, словно под ногами у него внезапно проломился лед, что-то оглушительно треснуло, как взорвавшаяся петарда, и «отмычка» с головой ухнул в черную ледяную пучину. Или кто-то чрезвычайно сильный яростно рванул его снизу за ноги.
Килька успел только нелепо взмахнуть руками, и через мгновение от него уже не осталось и следа. Дерн, в котором он утонул, по-прежнему выглядел нетронутым, только пошло по окружающей траве такое легкое колыхание – это при полном безветрии-то.
Да еще показалось мне, что пару мгновений после этого раздавалось едва уловимое потрескивание, вроде статических разрядов или щелчков счетчика Гейгера. Может, действительно показалось.
Похоже, пробрало не только нас с Калбасиусом, но и ветеранов. По крайней мере, они долго молчали, сосредоточенно переваривая произошедшее.
На тропе возникла новая коварная ловушка, и теперь следовало срочно соображать, как с этим жить дальше. Хотя бы как выбраться из Зоны в этот раз. Если после очередного катаклизма на привычных маршрутах появилась такая хрень, «отмычек» до Периметра может и не хватить.
Уже потом бродяги из бара «Шти» назвали эту штуку «глотатель». Дрянь штука, хотя попадается, к счастью, довольно редко. Но если уж попадается, то жертву себе находит непременно, как «зеркальное пятно».
Паленый бросил болт влево, на девяносто градусов от прежнего маршрута, и повел нас в обход:
– Давайте, девоньки.
За это постоянное «девоньки» я его иногда был готов убить. Но мне требовался опытный наставник, чтобы стать ветераном, не учась на собственных ошибках, каждая из которых запросто может оказаться последней. А убить его я всегда успею, если только Зона меня не опередит.
Когда мы покидали Полигон, нагруженные хабаром, уже потихоньку смеркалось. Тайга все чаще озабоченно поглядывал на небо, в котором самым безумным образом закручивались причудливые облака, как и всегда над Зоной.
Было совершенно понятно, что в таком темпе до темноты нам с Технопрома не выбраться, а ускорять темп здесь может только псих-самоубийца. На Технопроме под каждым деревом прячется «птичья карусель», а «мухобойки» и «трамплины» напиханы так плотно, что десять раз подумаешь, прежде чем просто с места сдвинуться.
Не знаю, как насчет психов, а самоубийцами наши ветераны не были точно.
Я еще ни разу не ночевал в Зоне и, честно говоря, не очень-то и хотелось. Много всякого нехорошего рассказывают бродяги о проклятой территории, укрытой мраком. Говорят, в сумерках тут такое вылезает из нор, что и подумать страшно, не то что увидеть. Ну его к монахам.
