– Ты чего такая добрая? – удивляется Павел, с трудом идя по коридору.
– Может, зачтется, – киваю наверх, а он на секунду зажмуривается:
– Прости, а?
– Да чего уж теперь, – машу рукой, осторожно спускаясь по лестнице, а он хватается за перилла обеими руками. – Подсказки правда не было?
– Когда получаешь битой по коленке особенно не пофантазируешь.
– Черт, – бурчу себе под нос и сжимаю мешочек в кармане.
– Ты выглядишь спокойной, – замечая, скашивая на меня взгляд.
– А смысл нервничать? – хмыкаю. – Представь, как было бы обидно, если бы рвала жопу, как проклятая, а тут такой облом? – и ржу дурным голосом.
– Я ошибся с выводами… – замечает со вздохом.
– Конечно, я нервничаю, идиота ты кусок! – визжу, пихнув его в плечо, но сразу же хватаю обеими руками, потому что он начал заваливаться, не ожидая такого развития событий. – Реакции у тебя никакой, – ворчу, – а еще охранник.
– Да с тобой хрен угадаешь, – оскорбляется Паша, – то ли с лестницы спустишь, то ли к груди прижмешь, как родного.
– Это потому, что я сама еще не определилась, – коварно улыбаюсь, а парень торопиться спуститься.
С раненым мужиком на плече из клуба я еще не выходила. Последние из переживших алко-трип подобного ранее тоже не наблюдали, судя по вытянутым лицам. Так и стояли, приоткрыв рты, и провожали нас мутными взорами до самой машины.
– А она заведется? – уточняет Паша с сомнением, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье.
– Сейчас проверим, – дипломатично пожимаю плечами и поворачиваю ключ. Машина не подводит, затарахтев.
– Надо же, – удивляется Паша и только после этого пристегивается.
– Значит, просто пустой мешочек с цифрой один на клочке бумаги?
– Не совсем. На листке.
– По-твоему, сейчас надо придираться к формулировке? – язвлю, а он поворачивается, соображая, а затем отрицательно мотает головой:
– Не на бумаге, а на листике. Типа как в начальной школе заставляют сушить между страниц книги. Гербарий, во! – вспоминает умное слово и выглядит жутко довольным собой.
«Тебе только шарады разгадывать…» – соболезную мысленно.
– Тебя сколько раз по голове били?
– Ну, много. И что?
– Да так, просто интересуюсь. Значит, на засушенном листке цифра три. Чем написана? Ручкой, фломастером, краской?
– Да какой-то белой фигней, вроде как краска, но тонко очень.
– Типа замазки, которой в тетрадях помарки исправляют?
– Да, похоже, – смотрит уважительно. – А ты соображаешь. Может, не помрешь?
– Вообще-то, не хотелось бы, знаешь ли, – тут же язвлю. Паша как-то уж слишком тяжело вздыхает и нервно перебирает пальцами по коленке, заставляя напрячься. – Что еще?
– Короче, есть такие идиоты, как мы, которые сбиваются в команды, чтобы разгадать загадки…
– И?
– А есть стервятники.
– Кто?! – рявкаю и жму на тормоз.
Пашу бросает вперед, но неожиданно срабатывает ремень. Странно, я думала, он давно там исключительно для красоты.
– Типы, которые угадывать не хотят, а золотишко получить не прочь. Я поэтому в этой команде и оказался, вроде как для безопасности. Светка нашла того, кто будет отгадывать и караулила первую подсказку.
– То есть вне зависимости от того, разгадаю я их или нет – я труп?
– Не обязательно, – морщится и касается головы, – ты протяни главное, а я подключусь, подстрахую.
– Ну, спасибо!
– Главное, не дергайся. Можешь кого-нибудь еще подключить, это не запрещено. Есть кто-нибудь сообразительный на примете?
– Чтобы я специально втянула в это дерьмо какого-то знакомого? После того, как сама оказалась в такой ситуации? Ты вообще не соображаешь?
