– И что это изменит? – выдыхаю.
– В смысле что это изменит?! – возмущается теперь уже вполне искренне, а я тянусь назад за своим альбомом и достаю из пучка волос карандаш, служащий заколкой. В общем, делаю то же, что и всегда – погружаюсь в вымышленный мир, и даже не замечаю, как мы останавливаемся на парковке супермаркета. – Пойдем? – выдергивает Коля в реальность.
– Пошли, – пожимаю плечами равнодушно, а он впивается взглядом в рисунок, который больше похож на бред сумасшедшего: подсказки нарисованы в причудливых формах, с дерева падал лист с цифрой три, а на ветке примостилась шахматная фигурка с длинным хоботом.
Кидаю альбом на заднее сиденье и выхожу под его хмурым взглядом. Коля набирает полную тележку продуктов, по моим меркам затариваясь на пару месяцев, а я только усмехаюсь, слоняясь из отдела в отдел, а потом и вовсе ухожу дожидаться его в машину.
– Так, – произносит строго после того, как складывает покупки в багажник, – с таким настроением можно сразу возвращаться домой. Согласна?
– Вот еще, – ворчу себе под нос, – поехали по последнему адресу.
– Да ну, – кривится, откинув спинку своего сиденья, – давай поваляемся, а то ноги гудят после парка, а потом к тебе. Я взял твое любимое вино и те пирожные, которые обычно доедаю из твоих волос.
– Нет, поехали проверим, – хмурюсь и скрещиваю руки под грудью, не понимая, чего ему вздумалось дурачиться.
– Варя, это бессмысленно. Ты же понимаешь, парк был самым вероятным местом. Ну, супермаркет еще куда ни шло, отделы с играми и канцтоварами, все такое. Но двор жилого дома? Бензин только жечь. Когда за тобой придут, я по отстреливаюсь ради приличия, а потом сам пристрелю тебя к чертовой матери. А потом себя, само собой. Я специально прихватил пистолет под мелкий калибр, чтоб тебя красивенькой в гроб положить. Дырочку в башке шпаклевкой заделают только, а сзади не видно. Да и мозги уже ни к чему, подумаешь, вытекли.
– Ты совсем спятил что ли?! – возмущаюсь в голос и пихаю его кулаком в бок: – Поднимайся давай и рули по последнему адресу!
– Зачем? – лениво приподнимает бровь и широко зевает.
– Зачем, что это моя последняя надежда! – верещу, тыкая его пальцами под ребра.
Коля резко поднимается и шипит на меня:
– Тогда какого хрена ты ведешь себя так, будто ее уже нет?
– Воспитывать меня вздумал? – ахаю, от возмущения тараща на него глаз.
Коля с усмешкой поднимает кресло и заводит мотор.
– Боевой настрой еще никому не помешал. А про отстреливаться я серьезно.
– Думать забудь, – отрезаю, пригрозив ему пальцем. Коля хмыкает, дипломатично придерживая свое мнение, только за палец хватает. Дергает на себя, подносит к лицу и слегка прикусывает. – Дурень, – смеюсь, выдергивая руку.
Город пребывает в какой-то сонной дреме после обеда, мой водитель тоже не сильно торопится, периодически косясь в зеркало заднего вида, но даже назойливое сопровождение вдруг перестало его нервировать. Все свои силы Николай направляет на то, чтобы выглядеть максимально бодрым и нацеленным на абсолютную и безоговорочную победу в этом раунде.
– Я ценю твои старания, – мурлычу, понаблюдав за ним, – но, пожалуйста, сделай адекватное ситуации выражение лица, а то мне начинает казаться, что ты восковая фигура.
– Ладно, – смеется тихо и ускоряется, начав играть в шашечки с другими водителями. А потом злорадно прищуривается в зеркало заднего вида: – Пусть помучаются, нахлебники.
