С трудом удержавшись на ногах, я вцепляюсь руками в решетку. Охранник, стоящий внизу среди толпы, реагирует моментально, отлепляется от стены и идет разбираться с обидчиком. Но делает это настолько медленно, что я мысленно придаю ему ускорения добротным пинком, потому что меня в эти самые секунды буквально разбирают по перышкам. Каждый норовит ухватить себе кусочек и крыльями дело не ограничивается. За щиколотки меня держат крепко, так что выбраться самостоятельно из этого бедственного положения никак не получается. Уже начинаю терять веру в человечество, когда охранник достигает зачинщика беспорядка. Заламывает ему руку за спину и ведет на выход, к толпе спешит другой, а с лестницы, до которой я не дошла всего-то пару метров показывается какой-то тип, кажущийся смутно знакомым. Правда, узнаю я его только когда он подходит вплотную, помахивая битой, а руки тут же отпускают меня.
– Двигай, – бросает хмуро, я спешу к лестнице, а потом в гримерку. – Переоденешься – зайди объясниться, – приказывает, когда я уже стою перед открытой дверью.
Быстро киваю, шныряю в гримерку и закрываю за собой дверь, прислонившись к ней спиной.
– Ого, – округляет глаза вторая танцовщица, успевшая благополучно добраться до гримерки. Прохожу к зеркалу, окидываю себя взглядом и морщусь: крылья безнадежно испорчены. Стаскиваю их и просто швыряю в угол. Надеюсь, они стоят меньше ста баксов, иначе сегодняшний день можно будет официально считать самым неудачным за это лето. – Мне показалось или тебя начальство на ковер вызвало?
– Начальство? – удивляюсь, снимая парик, но девушка удивляется и того пуще:
– Ого-го! Вот это грива! Как ты не померла там в парике?
– Я была близка, – отвечаю на полном серьезе. – Так что на счет начальства?
– Я слышала голос Дениса, – пожимает плечами девушка и продолжает смывать тонну косметики со своего лица. – Зеленоглазый симпатяга.
– А, я думала охранник, – мямлю, умолчав, что этот красавчик у меня на последнем портрете в машине валяется.
– В костюме за пару штук баксов? – снисходительно ухмыляется девушка. – Ты новенькая? Я Катя.
– Варвара и упаси Господи.
– Да ладно тебе, случается, – отмахивается лениво, – со мной пару раз уже было, а я тут всего месяц.
– Подруга попросила оттанцевать смену. Уже сто раз пожалела, что согласилась.
– Неплохие деньги, – отзывается флегматично. – Пятьдесят баксов на дороге не валяются.
– Пятьдесят? – переспрашиваю, в очередной раз почуяв неладное.
– Ну да, – сначала хмурится, а потом хмыкает: – Подруга твоя – Светка что ли? Сучка жадная, наколола?
– Можно и так сказать, – бурчу, подсушивая волосы, запустив в них пятерню. Хорошо, что я кудрявая и даже после парика моя прическа мало чем отличается от той, что была до него.
Отклеиваю ресницы и смываю наконец-то тональный крем, который на удивление даже не потек. Отклеить стразы оказалось делом нелегким, я раз двадцать (примерно по одному на каждую блестяшку) заподозрила подругу в коварстве: а ну как на клей момент посадила? Что ж мне теперь, как «прости, Господи» ходить, пока само не отвалится?
– Держи масло, – прыскает Катя, наблюдая за моими безуспешными потугами.
Щедро наливаю его на ватный диск, тру глаза и стразы остаются на нем же как по волшебству.
– Спасибо тебе, добрый человечек, – вздыхаю с неимоверным облегчением. – А фена у тебя, часом, нет?
– И фен, и дезодорант, и антисептик, – перечисляет охотно. – Кто знает, где эти руки были за пять минут до того, как оказались на твоих ногах…
