– Почему вы меня выбрали? – в отчаянии воскликнул Мариус.
– Так распорядилась судьба, – туманно объяснил пришелец. – И прекратим на этом бесполезную дискуссию. Мне необходимо отдохнуть.
Мариус замер в нерушимом горестном оцепенении.
– Не ищи ответов там, где их нет, – посоветовал рыцарь, закрывая глаза. – Просто живи и ни в коем случае не расставайся со шпорой. На все вопросы ответит время.
Спать Мариусу пришлось на улице, под навесом. Впрочем, разве то был сон! Смутные призраки, мрачные чудовища смущали его взбудораженный ум. Стандартные, освященные временем пугала, посредством которых ренские отцы и матери внушали чадам своим почтение к чужой воле, родительской – прежде всего. Мариуса поочередно посетили и шестирукий великан, обитающий в подземном пламени, и черный дракон, выбирающий жертв в полнолуние, и всадник в серебристом плаще, посланник Черного Демона, скачущий по небу на вороном коне. С первым лучом рассвета Мариус облегченно вздохнул. Эфиры, мрачные духи кошмаров, бегут от солнечного света, как черт от ладана. Это известно всем. Знающий человек сообщит кроме того, что в дневное время Орден Пик теряет львиную долю своей магической силы.
Мариус не любил ранних пробуждений. Организм его предпочитал поздние отходы ко сну и полноценные семь часов отдыха. Но по роду деятельности приходилось постоянно подниматься ни свет, ни заря. Мариус так и не научился переносить это стоически. Вскочить на ноги без раздумий и всяких там "просто полежу еще пять минут" – задача почти невыполнимая. Но работа есть работа. Мариус поежился. Сыро, черт! День намечается пасмурный. Скорее всего, и без обложного дождичка не обойдется. Значит – забот поболее, чем в ясную погоду.
Вспомнив о заботах, Мариус покосился на изгородь, к которой вчера вечером были привязаны лошади. Удивительно, но факт: ни благородной вороной кобылы рыцаря, ни каурого конька оруженосца. Мариус заглянул в лачугу. Никаких следов богомерзких гостей. Приснились они, что ли? Но тут Мариус заметил водогрейку, в которой плескались еще дымящиеся остатки зеленоватого пойла. Не дыша, опасаясь ядовитого испарения, Мариус вынес оскверненный сосуд – осторожно, держась за самый край. Выплеснул настой на землю за изгородью и, наподдав ногой, сообщил водогрейке необходимое ускорение. За грудой грубозернистых каменных обломков раздался звон. В сторону шмыгнул перепуганный полоз.
Давно известно: лучше не сделать и пожалеть, чем пожалеть о том, что сделал. Потому Мариус, сцепив зубы, пробормотал: "Черта с два!" Что значил сей решительный вердикт, сам он вряд ли мог объяснить. Емкая фраза вместила слишком много противоречивых мыслей. Проницательный ум, способный разложить всю массу ощущений и импульсов по полочкам, вычленил бы основное в душе Мариуса: протест. Мариус категорически возражал. Он не хотел сотрудничать с Орденом Пик. Слишком мизерные шансы на спасение души. Кто хоть раз побывал в аду, всегда будет пахнуть смолой (народная мудрость).
Молодая память услужливо выудила из вчерашнего разговора ключевую фразу: "Ты, должно быть, слыхал, что с Орденом Пик лучше не ссориться?" Так оно и есть. Но бывают ситуации, когда деваться некуда. Приходится идти на обострение.
Из своей пастушьей сумки Мариус вынул шпору. Отразив шальной солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, шпора брызнула огненным сиянием, рассыпав во все стороны сотни искр. Мариус посмотрел на шпору, на груду осколков, за которыми пропала водогрейка, и бережно уложил золотую штучку в сумку.
