– Ты отлично говоришь по-русски.
– Гоша тоже сказал так, – улыбнулась Лиз, – русская жена дяди помогает мне.
– Здорово. Я английский учу со второго класса.
– Мы английский со второго, русский с пятый. Возьми деньги, мой папа разрешил платить. – Лиз положила банкноту на тумбочку. – Я рада иметь эту память про Испания. Напиши имя.
Ника вывела: «Золотова».
– Золотко – это медаль за первое место, так?
– Золотко меня в детском саду звали из-за фамилии. А медаль золотая.
– Фамилия победы!
– «Золотовой вручается серебряная медаль» – звучит не очень, – согласилась Вероника.
Девочки расстались подружками. На следующее утро Игорь, побывавший накануне вечером в гостях у соседей, рассказывал, как немцы приняли рисунок. Неплохо знающий историю живописи отец Лиз предрёк юной художнице большое будущее.
– Прикинь, они думают, дёшево купили твой шедевр! – веселился мальчик. – Двадцать евро за каляки-маляки! В чудеса не верят, желаний не стали загадывать, так и не смог их убедить.
Ребята сидели около бассейна. Наплавались, набрызгались, чуть не утопили друг друга. Теперь по просьбе родителей отдыхали на скамейке-качалке. Вероника слушала разглагольствования друга.
– Признайся честно, придумала про исполнения желаний?
Девочка кивнула.
– Зачем? Выставила меня фантазёром! Я всем доказываю! – Он стучал кулаком по коленке. – Врать стыдно! Родители не учили? Как тебе в голову пришло, что рисунки желания исполняют?
– Одноклассники так думают. Рисую, когда просят, ничего не обещаю.
– Стали бы они покупать твою мазню, если б не ждали чуда.
– Лиз купила, хотя не ждёт.
Игорь смотрел в сторону. Досадно было, что повёлся на девчачьи россказни, хорошо, ещё не успел попросить у неё рисунок. Вон немцы сразу раскусили. Тоже мне, волшебница!
– Врушка.
Вероника сползла со скамейки.
– Трепло! Обещал никому не говорить. Я с тобой, как с другом, поделилась, а ты…
Девочка разбежалась и нырнула в бассейн. Игорь тоже вскочил.
– Спасибо скажи! Двадцать евро заработала благодаря мне.
– Разве ты рисовал? Просто завидуешь.
Игорь не успел ответить, Вероника подняла столько брызг своим кролем, что он потерял дар речи. Хотелось прыгнуть в воду бомбочкой, догнать эту вредину, но сдержался. Натянул шорты, майку и побрёл к соседнему коттеджу.
Три дня ребята дулись друг на друга. Вероника усилила тренировки, Игорь бегал за фройлен. Алевтина Сергеевна, заметив грустные глаза дочери, пробовала с ней пооткровенничать, однако предположения о причинах замкнутости не подтвердились. Веронике всё нравится, она не устаёт, не скучает, не обижается, чувствует себя хорошо. Алевтина Сергеевна упокоилась – с девочкой полный порядок, а тоска напала из-за подросткового возраста. У Игоря другая крайность – приступ показного веселья. Шутил, рассказывал анекдоты, зачитывал вслух отрывки из какой-то юмористической книжицы. Настроение мальчишки соответствовало общей радости от яркой природы, близости моря, свободного времени и ощущения здоровья. Нике было одиноко. Взрослые отводили взгляд от её кислой физиономии, а Игорь поглядывал торжествующе. Избегая его общества, девочка подолгу оставалась в тренажёрном зале, вспоминала отрывки акробатической программы. Прошлой зимой готовила к первенству, да так и не показала. Она гимнастка и станет чемпионкой, а он… пусть за Лизкой гоняется – немецкий прихвостень!
Поездка в музей Сальвадора Дали, запланированная тётей Зоей, срывалась. Игорь наотрез отказался, заявив, что он уже был там и второй раз его в этот сумасшедший дом никто не заманит. Ника, услышав такое «авторитетное» мнение, тоже засомневалась, а без неё и Алевтина Сергеевна не могла ехать.
