– Прохору? – отчего-то смутился Трофим.
– К нему. А что это ты так раскраснелся? – усмехнулся Захар Васильевич. – Уж никак внучка прохоровская запала?
– Ничего не запала! – вспыхнул Трофим. – Скажешь еще, дядя Захар!
Супруги переглянулись.
– А зря, – как ни в чем ни бывало, заметил милиционер. – Девка она – ничего…
– Дядя Захар! – взвизгнул Трофим.
– Ладно, ладно… Это ваши дела. Только Прохор кое-что знает об этой истории…
– Какой истории? – спросила Дарья. – Он знает, кто погиб там… на реке?
– А вот у него и спросим… Если кто и знает о капитане, так это он. – Он помолчал. – Давайте так сделаем. Сейчас сходим поснедаем, а после я наведаюсь к старику. Ну а понадобитесь – кликну вас. Добро? Только – чур! – по поселку небылицы не разносить! Уговор?
Трофим быстро заморгал:
– Уговор-то уговор, Захар Васильевич, да только мы точно понадобимся!
– Уверен? – улыбнулся участковый.
– Уверен, Захар Васильевич. Дед точно захочет узнать чего-нибудь еще!
– Охота вам время терять? Только вернулись ведь.
– Мы не устали, – поспешно заверил Павел. – Правда, Даш?
Даша неопределенно кивнула.
– Вот видите!
Захар Васильевич лукаво повел глазами по лицам нежданных гостей.
– Ну, бог с вами! Делайте свои дела – да через час – у деда. Идет?
– Идет!
Через час они стояли у калитки прохоровского дома. Погода, начавшая меняться еще с утра, теперь окончательно испортилась: небо заволокло свинцовыми тучами, готовыми пролиться осенним дождем, вокруг потемнело, холодный ветер нервными порывами заходил по опустевшим дворам, поднимая то там, то здесь столбы пыли и листьев.
– Что-то запаздывает участковый, – поеживаясь, сказал Павел.
– Придет, – буркнул Трофим. – Васильич человек аккуратный.
– Шла бы ты домой, – поправляя воротник жены, сказал Павел, – прохладно…
Даша покачала головой:
– Нет, я с вами.
– Смотри, а то шла бы…
– Во! – фыркнул Трофим, презрительно уставившись за спины жавшихся друг к другу супругов. – Идет, коза!
Павел и Дарья обернулись: по улице, с набитой продуктами авоськой, в мужской охотничьей куртке шла миловидная девушка лет семнадцати – тонкие черты лица, легкий румянец на щеках, полные чувственные губы… Но высоко поднятая голова, уверенная поступь, смелый взгляд больших карих глаз, сверкающих из-под натянутой до бровей шапочки – все это предавало ей вид независимой, знающей себе цену недотроги.
– Кто это? – поинтересовалась Даша.
– Настя, внучка прохоровская… Язва еще та!
В голосе Трофима послышались нотки скрытого восхищения, явно не вязавшиеся со смыслом произнесенных им слов. Молодожены переглянулись и вопросительно уставились на Трошку.
– Сами увидите! – торопливо добавил тот.
Девушка тем временем замедлила шаг.
– Чего это вы здесь? – нарочито ни на кого не глядя, спросила она.
– Ты бы поздоровалась сперва – люди из Москвы приехали! Для приличия, что ли! – проворчал Трофим.
– Здравствуйте, дорогие москвичи! – повернувшись к супругам, картинно поклонилась Настя. – Добро пожаловать в нашу Глуховку! – Она выпрямилась и, как ни в чем не бывало, спросила обалдевшего Трошку:
– Что теперь? Собрались-то чего?
– Не боись, не к тебе!
– И на том спасибо!
– К деду мы твоему, Прохору Николаевичу. Дома ли?
– А где ему быть? С постояльцами небось… А вам-то что?
– Дело у нас к нему важное. Сейчас и Васильич подойдет…
Девушка фыркнула и, гордо пройдя мимо ребят, отворила калитку. Уже у крыльца она обернулась:
