Белая кошечка тоже увязалась за ними, любопытствуя узнать, куда это Альмира ведет незнакомца. Она носилась по мягкой траве, то забегая вперед, то держась позади них.
Они добрались уже до конца сада, когда откуда-то сверху звонкий голос крикнул:
– Нарцисса!
Голос принадлежал юной девушке; в нем звучали легкий укор, нежная любовь и с трудом перебарываемая робость. На редкость приятный голосок.
Тимар огляделся по сторонам, сперва высматривая того, кто крикнул, а уж затем того, к кому этот зов был обращен.
Ответ на второй вопрос стал ясен тотчас же, так как белая кошка мгновенно отскочила в сторону и, распушив хвост, прямиком взлетела на раскидистую грушу, в густой кроне которой промелькнула белая женская одежда; однако разглядеть того, кто заманивал к себе Нарциссу, так и не удалось. Альмира издала какой-то глухой гортанный звук, на языке четвероногих, по всей видимости, означавший, что нечего, мол, заглядываться, куда не следует, и Тимар, не желая рисковать полой плаща, зажатой в собачьих зубах, вынужден был поспешить за своей провожатой.
По очаровательной, заросшей травою тропинке, вьющейся вдоль берега, Альмира довела его до того места, где он оставил свою лодку.
И в этот миг, с резким свистом рассекая воздух, к острову пронеслись два бекаса.
Тимару и секунды хватило сообразить, что Тимее обеспечен вкусный обед; в следующий миг он сорвал с плеча ружье и двумя выстрелами сразил обеих птиц на лету.
Но в следующее мгновение и сам он был сбит с ног.
Как только он выстрелил из ружья, Альмира налетела молнией и, схватив его за шиворот, повалила на землю. Тимар попытался было подняться, но почувствовал, что противник будет посильнее и с ним лучше не шутить. Альмира не причиняла ему боли, она всего лишь крепко держала его за ворот, не давая подняться.
Тимар всячески старался ее улестить, величал и барышней Альмирой, и славной, доброй подружкой, и втолковывал ей, что он, мол, просто вздумал поохотиться. Черт знает что за собака такая, охотника хватает! Нет чтобы поискать в кустах упавшую туда добычу… Но Альмира не склонялась ни на какие уговоры.
Из бедственного положения его выручила женщина-островитянка: она прибежала на звук выстрела, издали выкликая имя собаки; в ответ диковинная приятельница выпустила из зубов ворот Тимара.
– Ах, сударь! – жалобно причитала женщина, не разбирая дороги примчавшаяся на место происшествия. – Я и забыла вас предупредить, чтобы вы не стреляли, иначе Альмира вас схватит. На выстрелы она страсть как сердится. Ну и глупая же я, как это я вам об этом не сказала!
– Ничего страшного, сударыня! – смеясь, отвечал Тимар. – Одно могу сказать: из нее вышел бы престрожайший лесничий. А я всего только и согрешил, что подстрелил пару бекасов; думаю, пригодятся гостям к обеду.
– Я отыщу их, а вы ступайте к своей лодке. Но когда снова приедете, ружье лучше с собой не берите. Уж можете мне поверить, теперь стоит только Альмире увидеть у вас в руках оружие, и она сразу же отберет его. С ней шутки плохи.
– В этом я и сам убедился. Силища в ней невероятная, куда там защищаться – я и опомниться не успел, как на земле очутился. Хорошо хоть, что глотку мне не перегрызла.
– О, она никогда человека не укусит! А если попробовать от нее защищаться, так она перехватит руку зубами, словно в стальные кандалы закует. И будет держать, покуда я не подоспею. Ну что ж, сударь, до свидания!
