– Лан, а сколько тебе лет? – у него уши встали торчком. Никак не могу привыкнуть к этому.
– Семнадцать.
Всего-то, я думал он старше: такой важный. Малолетки они все такие. Хотя кто его знает, сколько у них тут год длится. Для меня уж точно год за два будет.
– А Миэ? – это я так, для сравнения спросил.
– Двадцать два.
– А И? – странно получилось.
Лан снова остановился. Так мы далеко не уйдем.
– И три года, – сказал он и прибавил шаг. Кажется, мои расспросы его взбодрили, или он пытается сбежать от меня? Вряд ли это у него сейчас получится.
Большая луна поднялась в зенит и освещала бескрайнюю степь. Слабый ветер принес запахи трав. После наполненной ядовитыми испарениями пещеры воздух сам вливался в измученные легкие. Каждый вдох прокатывался по телу волной умиротворения, словно в мире не существовало ничего кроме этого бесконечного пейзажа. В свете луны трава была похожа на серебристую поверхность моря, до горизонта не было ничего кроме этих переливающихся волн.
Внезапно Лан свернул с дороги и пошел по невысокой траве. Как он определял направление, оставалось для меня загадкой. Его ноги беззвучно ступали по сухой земле, а шаг заметно прибавился. Теперь я должен был прикладывать усилия, чтобы поспевать за ним.
Еще несколько раз он менял направление. Словно задумывался на несколько секунд или прислушивался к чему-то, а потом корректировал курс. Прям, как самолёт или перелетная птица. Я больше не отвлекал его разговорами, да и приходилось беречь дыхание: разогнался он не на шутку. Доверившись его инстинктам, я шел рядом, стараясь не сбиться с шага.
Так же резко, как и поворачивал, Лан остановился.
Глава 25. НЕМНОГО АСТРОНОМИИ
– Заночуем здесь.
Заночуем? Мне кажется, или вон там, над краем серебряных волн, небо начало менять цвет? Есть, конечно, вариант, что это еще одна луна, но что-то мне подсказывало, что мы шли всю ночь, и – не знаю, как назвать эту сторону света, – но там занимается рассвет.
Спорить я не стал. Усталость от долгого перехода и волнений последних дней взяла свое. Глядя на то, как мой спутник снимает легкую куртку, сворачивает ее, кладет под голову и укладывается спать, я, за неимением ничего, что можно с себя снять, просто разлегся на земле и, подложив руку под голову, послушно закрыл глаза.
Я честно пытался заснуть. Но рука сразу затекла, спина заболела на жёсткой земле, холодный воздух пробрался под одежду. В общем, было крайне неуютно, а в голове суетились мысли, которые я никак не мог поймать.
Рядом ворочался Лан. Когда он в очередной раз поправил самодельную подушку, я спросил:
– Солнце почти взошло. Как думаешь, сколько времени потребуется людям Бариэграса, чтобы обнаружить наше отсутствие?
Он перестал ворочаться и затих. Не хочет отвечать? Делает вид, что заснул? Я повернул голову в сторону ушастого. Он, приподнявшись на локте, смотрел на меня.
– Что взошло? – спросил он.
– Солнце, – я протянул руку в сторону светлой полосы на горизонте.
– Что это?
Я понял его удивление по-своему и, обрадовавшись, что могу блеснуть знаниями начал объяснять:
– Звезда, вокруг которой вращается ваша планета. Ты не знаешь, что это такое?
– Наша планета называется Аэртиль – Бесконечный мир аэтов.
Звучит красиво. Почему-то Лан назвал людей аэтами? Миэ упоминала другое слово, дауры, кажется.
– Не знаю, что такое Солнце, – продолжал он, – но это, – Лан указал подбородком в сторону восхода, – называется Тари.
