Золотой город. Возвращение мирров - страница 22

Замечательная мысль пришла ему в голову, и он решил не откладывать задуманное. Для этого у него было все необходимое. Он тихо открыл деревянный ящик, достал кисти и чудесные краски. Взяв палитру, он начал работать. Писалось легко и быстро: еще никогда он не имел такого огромного холста. Скоро над его постелью раскрылось голубое небо с плывущими по нему облаками, а рядом с окном засияла ослепительная звезда. Выросли деревья, кусты, распустились цветы, закружились яркие бабочки. На ветвях деревьев поселились удивительные птицы с цветным опереньем. Комната ожила.

Несколько раз, забыв об осторожности, Арни что-то опрокидывал и ронял. Шум падающих предметов встревожил хозяйку, и она поспешила наверх. Теперь, когда в комнате ее сына поселился гость, ей было не так тяжело и одиноко. Ей хотелось сделать для Арни что-нибудь приятное. Все время, пока он отдыхал, тетушка Цили готовила вкусный ужин, такой, какой она приготовила бы, если бы сын её вернулся. Она поднялась и открыла дверь. Неожиданно ее ослепил яркий, живой свет. Она закрыла, лицо руками, стараясь понять, что произошло, боясь открыть глаза и войти.

Художник заметил это, подошел ближе и спросил:

– Что случилось, тетушка Цили?

– Больно глазам, – ответила тетушка, все так же закрывая лицо и не опуская руки.

– Слишком яркая звезда? – улыбнулся художник. – Сейчас мы всё исправим, – говоря это, Арни подошел к окну и легкими мазками написал нежные, перистые облака, немного приглушившие яркий ослепляющий свет.

Только после этого тетушка опустила руки и открыла глаза, любуясь необычным пейзажем, прекрасным и давно забытым. Каждое дерево и травинка были живыми. Казалось, все колышется от легкого ветерка. Небо разливало покой и успокаивало. Комната сразу стала шире, стены раздвинулись. Дышалось легко и свободно.

Тетушка вспомнила старые времена и загрустила. Села на лавку и молча смотрела вокруг. Грусть на ее лице была так заметна,

что художник присел с ней рядом, взял ее за руку и только теперь почувствовал грубую кожу ее уставших рук. Он понял, какие тяжелые годы пришлось ей пережить в этом мертвом городе.

– Я возьму этот цветок? – спросила печально тетушка, показывая на окно, где был единственный живой огонек.

Художнику очень не хотелось расставаться с ним:

– Я прошу, пожалуйста, оставьте все, как есть. Мне это очень нужно. Не могу писать, когда не вижу живого. Голые стены угнетают меня. В них нет тепла. А этот цветок излучает свет. Если убрать все вещи и оставить только этот цветок, мне будет достаточно. Если бы не это чудо, – и художник подошел к окну, – я не смог бы нарисовать то, что ты видишь.

Тетушка улыбнулась:

– Хорошо, я рада, что этот цветок нужен тебе так же, как мне. Он мне напоминает о сыне, который уже несколько лет томится в башне. Я знаю: пока цветок не увял, мой сын жив. Я думаю, этот цветок, посаженный в день его рождения, наполняет и его душу теплыми воспоминаниями.

В эту минуту тетушка еще не знала, что через месяц ее сына собираются казнить. Все, кто бывал у нее, не говорили ей об этом, оберегали ее от страшных новостей. Сама она на площадь не ходила, только очень редко выбиралась из дома за продуктами. Ей помогал Сид с друзьями. Многие думали, что она очень больна. На самом деле тётушка Цили сильно тосковала. Только сегодня, когда рядом был человек, очень напоминавший ей сына, тоска немного стихла.