– Только сам Гитлер мог вручать такие награды вместе со своим «Железным крестом»! У Вас, случайно, его нет? Откуда у Вас это чудо?
– Человек, совершивший это чудо, получил звание Героя Советского Союза. Но не за то, что сбил аса, а за документы, карты дислокации немецких аэродромов на линии фронта в 600 километров, по которым немедленно был нанесён удар наших войск, сберёгший жизни сотен тысяч бойцов Красной Армии. Этого лётчика уже нет в живых, а кортик подарил мне его сын, за одну неоценимую услугу, о которой не скажу, так как это – не моя тайна.
Я заметил, что Первый секретарь дал подержать кортик Евгению, и тот о нём ничего не знает. У меня сразу отлегло от сердца.
– Этот кортик должен быть у меня. Вы, Вадим Александрович, никогда не сможете его сохранить при этих условиях жизни. Давайте договоримся, что этот клинок отдаёте мне во временное пользование и хранение. По-малейшему требованию, я верну его. По рукам?
Так я оказался, по нелепому стечению обстоятельств, живым воплощением поговорки: «Калиф на час!»
ПОРТРЕТЫ ПРОРОКА МУХАМЕДА
Как и обещал, вначале недели мы с Тамерланом начали работать над портретом пророка Мухамеда и вначале над эскизом.
Во французском заказе был эскиз великолепного портрета пророка, но я посчитал, на всякий случай, не использовать напрямую чужую работу, взял только прекрасно проработанные черты лица и вставил их в уже известные портреты. Сделал удачную компиляцию: перенесли на плакированный (пищевой алюминиевый лист, покрытый сверхчистой плёнкой очень чистого алюминия, отчего такой алюминий не окисляется, имеет ослепительно-белый, яркий цвет). После тонировки «под французское серебро» (серебристый графит в порошке, размешанный в светлом нитролаке – моё фирменное изобретение), портрет невозможно отличить от серебряного изделия.
Я чеканил на четырёхлистовой заготовке, а Тимур, как обычно, на двойной. Через пару часов, я сделал готовый портрет, а за это время, Тимур перенёс рисунок на свои двойные заготовки и первоначально продавил ножом рисунок на металл. Одновременно я делал его первую заготовку, он работал над второй. Вот так, конвейерным методом, к вечеру портреты были готовы. Вдвоём быстро вырезали овальные пластины, сделали подвески. Успел помочь ему залить гудроном все восемь портретов. Монтаж алюминиевой проволокой портретов на текстолит, тонировку и упаковку Тимур сделал без меня. В 18 часов я был уже в своём вагончике, где до утра делал свой французский заказ для круизного лайнера – 1000 портретов лучших людей планеты Земля.
Утром, перед тем, как лечь спать, я проверил тонировку ученика, подкорректировал её немного. Тот отвёз свой заказ (4 портрета) местному Мулле, которому портреты очень понравились. Он заплатил мальчишке огромную сумму – 4000 рублей, которые Тимур сразу же отдал отцу – его самые первые деньги.
Его отец, в порыве радости за сына, на следующий день привёз мне в мастерскую со своей пасеки в горах, вкуснейшего горного мёда (килограмм 40—50) и небольшой тяжёлый свёрток, в котором оказалась металлическая коробка. В ней – новенький в смазке, великолепный 20-зарядный маузер и 500 патронов к нему, тоже в смазке того времени.
Калиф рассказал мне, что вернувшись с войны в Узбекистан к ссыльным родителям, заработал первые деньги, купил полуразрушенный дом с участком. Разбирая для ремонта стену, нашёл замурованную коробку с маузером и спрятал в вагончике до лучших (худших) времён.
