− Так… так… во! Сверхпохудение! Не желаете сверхпохудеть?
− Погребальные услуги за счёт заведения?
− За свой.
− Тогда не желаю, − Жульдя-Бандя обозначил это рукой, другою отхлебнув из горлышка пива.
− Жулик, я не врублюсь, − какого хрена мы сюда притарахтели? − Фунтик, сменив тему, на время отложил журнал.
Дружок разверз пасть чемоданчика-дипломата из крокодиловой кожи. Принялся шарить за перегородкой. Отправил вопросительный взгляд на пролетарское ложе. Сознавая, что Фунтик, даже потенциально, не мог быть причастен к исчезновению записки, вытрусил содержимое на кровать. Проверил в карманах брюк. Отправил на шконку у окна на этот раз уже утвердительный взор.
− Малявы нету, − он без всякой надежды нырнул пальцами в кармашек футболки, − как сквозь землю провалилась, − принялся напряжённо вспоминать: − Скуридин Пётр… Алексеевич… А знаешь, Фунтик… − Жульдя-Бандя посмотрел на кореша, − это меня Степанида отвела…
− Степанида?! − Фунтик хихикнул, впервые услышав столь оригинальное женское имя.
− Бабка моя по отцу. Ей за девяносто, − Жульдя-Бандя молча принялся загибать пальцы, уточнив, − девяносто два. Её все боятся… как огня. Она ни в бога, ни в чёрта не верит. Даже дед Степан, бывало, шумнёт на Степаниду, так у него − или зуб…
Фунтик оборвал:
− Это твой что ли? − рассказчик утвердительно кивнул. − Дед Степан и бабка Степанида?
− Степан Иосифович − уже еси на небеси, − Жульдя-Бандя, разменяв четвёртый десяток, только сейчас с удивлением отметил, что не знает отчества родной бабки и никогда ни от кого его ранее не слышал.
− Степанида была богатая невеста: нанимали работников. А в вашей родословной были помещики?
− Почему были? Есть и сейчас, − Фунтик хихикнул. − Князь Юрий Поляков, − он обозначил себя рукой.
− Ветви генеалогического древа князей мира сего устремляются к звёздам, а пролетариев и колхозников − в навоз.
− Жулик, давай бомбанём упакованную фатеру! − оживился темпераментный, жаждущий действий южанин.
Жульдя-Бандя тяжело выдохнул, надувая щёки, как теряющая самообладание мамаша над корпящим над уравнением школяром:
− Вы, гражданин Поляков, типичный одесский жулик, но тута вам не там. Здесь вам не Одесса. Здесь вам культурный цивилизованный город − историческое наследие России. Здесь ваши бульдожьи манеры мирное население просто-напросто не поймёт, − Жульдя-Бандя вскрыл очередную бутылку «Ячменного колоса», дабы процесс просвещения не казался столь утомительным.
В нём проснулся философ:
− Сейчас это не модно. Время хамов, бандитов и хулиганов уходит в прошлое. Здесь люди желают быть ограбленными вежливо, красиво и интеллигентно: «Сударыня, извините, пожалуйста! Вы не могли бы одолжить мне содержимое вашей сумочки? А ещё − вот эти изумительные серёжки и колечко с бриллиантиком. Я подарю их маме на день рождения. Премного благодарен. Привет родителям. Всех вам благ, счастья, здоровья и т. д. и т. п.». Никакой суматохи. Никто не визжит: «Держи вора!» Всё культурненько. Никакой паники. Люди без особого сожаления расстаются со своим прошлым. Им даже немного жаль прощаться с такой порядочной высокоинтеллигентной сволочью…
Фунтик, в это время сделавший очередной глоток, прыснул, оросив «усыпальницу» пивным аэрозолем. Дружок, решив придать сказанному поэтической окраски, запел словами известного питерского барда:
− Пардон, мадам, снимите ж ваше ожерелье, ну-ну, не плачьте, я ж вас до смерти жалею! Снимите ж, будьте так добры, вас умоляю, прошу учесть, шо два раза не повторяю…
