– Ты один сегодня дома?, – не церемонясь всякими «добрыми утрами» спросил Иван.
– Да, законный отсыпной, итак сутки дома – двое родной завод. Заказ на оборонку большой.
– Во сколько жена ушла?
– Рано…ты меня в чем-то подозреваешь?
– Если б я подозревал именно тебя, то сначала бы что-нибудь сломал, а только потом спросил, – холодно заявил Иван и навис над плешивым наладчиком. Тот, конечно, в душе возмущался: военщина, разгул и бесправие, ни адвокатов тебе, ни презумпции невиновности. Ты под подозрением, потому что у тебя есть член. Родился мужчиной. С другой стороны, надо понимать: ребенок пропал, начнешь возмущаться – вызовешь еще больше подозрений.
– Да отсыпался я с суток, упал, и нет меня, пришел в семь пятнадцать где-то, Света уже девочек будила.
– Мы долго не могли достучаться, – появилась Джеки из-за перегородки из раритетных, деревянных шкафов. Появилась. Одни глаза остались. Она с вызовом вздернула подбородок, как бы утверждая, что держится, а в глазах под тонким льдом уверенности, затаилось море Вины.
– Мой ребенок пропал при странных обстоятельствах. Есть причины подозревать кого-то из соседей. Ваши квартиры будут осмотрены, до этого вам запрещено возвращаться в своё жилье.
Иван забрал у Джеки фонарь и оглядел углы и пол. Подвал не весь открыт «для посещения». Справа и слева огорожен кирпичными стенами, за которыми спрятана техническая зона. Скорее всего, среднюю часть подвала без разрешения самовольно отделили и облагородили под места для хранения прошлые жильцы. На дверях в техническую зону висят замки. Старые. Не тронутые.
– Осмотрите шкафы, вещи, потом чердак.
– Так точно, – отчеканил Гофман, как будто только этого и ждал.
– А вы откуда?, – спросил Иван двух незнакомых мужчин средних лет, одетых в серо-коричневую специальную одежду. Рабочая одежда чистая. Почему чистая? На смену собирались?
– Из пятнадцатой, – ответил один из них.
Соседей из тринадцатой и четырнадцатой квартир Иван не знает, если только мельком видел и, может, здоровался. А пятнадцатая и шестнадцатая квартиры – маневренные, для производственников, обитатели там периодически меняются.
– Мы поняли, – сказал второй в спец одежде, – поможем. Пятнадцатая открыта, заходите, проверяйте. Мы только вчера приехали, сегодня с утра ждали бригадира, а погоды нет, он дал отбой.
– И нашу тоже обязательно осмотрите, – добавила «божий одуванчик» Мария Сергеевна.
– Ну твою-то в последнюю очередь, – подумал Иван, – хотя…ведьмы с купиром справились, может, пьют кровь девственниц?
Виталя остался в подвале, а Джеки молча последовала за Суровиным. Не справившим со звенящим напряжением, Иван открыл дверь не в свою квартиру – нет – в девятую. В квартиру лысеющего наладчика. Дверь не закрыта на замок, так, захлопнул и вышел. В квартире две больших комнаты и просторная для этих домов кухня. Зал они отдали детям: кроватки, занавески, куклы, домики, игрушки, диванчик. Все девчачье. Иван раскрыл диван, осмотрел место для белья, потом кладовки, шкафы. Ему казалось, что он действует выверено-профессионально, но Джеки замечала, как резко он одернул шторы, что едва не сорвал, и как нещадно «выпотрошил» завал в кладовой. Сначала она просто беспомощно наблюдала, потом уткнулась лбом в дверную коробку, лед треснул, и океан Вины солеными капельками потек из глаз.
– Прости, – хрипнул ее голос. Иван швырнул ящик из кладовки с аккуратно сложенными, и не аккуратно вывалившимися после падения на пол вещами, подошел к жене, и сказал так, будто она спорила и возражала: – Всё будет хорошо, – а потом резко развернул и обнял.
