Однако надежда была весьма хлипкой, а хорошие отношения с Типкиной давали конкретный результат, и Маргоша решилась:
– Есть! Есть Ев Сидрна! Доцент!
Та очень удивилась.
– Это чё ещё за зверь такой?
– Преподаватель! Да не простой, а высшего сорта! – Зачастила Маргоша, но её перебили решительно и громко:
– Стой! Не тарахти! Куда тя понесло? Учительчишка! Там бабками и не пахнет!
– Пахнет, да ещё как! Не в школе, а в институте крутится, не только лекции читает, но и экзамены принимает!
Ева Сидорове обрадовалась – то, что надо!
– Совсем другое кино! Нынче чтобы дитё на бюджет пропихнуть, последние штаны сымешь! Живо волоки его сюды!
Маргоша выскочила из комнаты, а Типкина была всерьёз расстроена – лопнула её мечта о супер-гипер-магазине, но что делать, зачем после драки кулаками махать, надо действовать. И позвала:
– Доча! Подь сюда!
Клео хоть и не хотелось, но вышла, спросила неприветливо:
– Чё тебе ещё?
Ева Сидоровна заставила себя чуть улыбнуться.
– Додж этот тебе не глянулся, и ладно, наплевать на него. Сейчас Маргоша нового жениха притащит – доцента!
Никакие женихи Клео были не нужны, но, всё-таки, заинтересовалась.
– Какого доцента? Наверное, доцента.
– Один чёрт, в институте тусуется, к приёмной комиссии прислонённый, Мечта, а не жених!
Клео открыла было рот, чтобы высказаться насчет этого доцента-доцента, и вообще всех женихов, но раздались негромкие, веселые звуки дудочки. Это Типкин уже успел малость подремать и проснулся от крика в очень неплохом настроении. Ева Сидоровна сразу выдала:
– Опять охламон свою дуду завёл! – и закричала-позвала: – Подь сюды, жив-ва!
Типкин вошёл, конечно, снял фрак, а черные брюки и не надевал, был всё в той же любимой старенькой полосатой пижаме.
– Чё стряслось? Пожар? Али наводнение?
Жена ласково взглянула на него, сказала нежно:
– Пошто хвостатый пинджак снял? За него деньги плочены! И чёрных брючат нету. Я тебе чё, велела? К жениху при полном параде явиться! Это из-за тебя Додик сбёг!
Клео вступилась за отца.
– Маман! Он не при чём! Хоть Папа Римский пришёл бы, я, всё равно, твоему Додику под жопу коленом!
Типкина решила не продолжать этот разговор – бесполезно, поезд уже ушёл. И произнесла более спокойно:
– Одевайся, как велела, и будь дома, Маргоша нового жениха приволокёт, встреть и приветь. А за этой следи, чё бы не фордыбачила. Новый жених – первый сорт!
– Следи, следи, – Клео усмехнулась. – Мне все твои придумки с женихами паралелльно!
Ева Сидоровна сделала вид, что ничего не слышала, и продолжала:
– А я в сантехнику двину, постараюсь быстро обернуться, не пошла бы, да уже договорилась. А дело важнейшее! – ждала вопросов, что за дело такое, но собеседники молчали, тогда сказала сама: – Зачем туда, вжисть не угадаете!
Типкин не заставил себя ждать, сразу выступил.
– Знаю, знаю! Самолёт покупать!
Клео захохотала, громко и обидно.
– Папан! Прикольно! Уписаться можно!
– Вам всё смешки, – Ева Сидоровна покачала головой. – За золотым унитазом!
Муж и дочь смотрели на неё, приоткрыв от удивления рты, Рауль Лукич опомнился первым.
– Чё-то я плохо слышать стал… Повтори, пожалуйста.
И она с удовольствием повторила:
– За золотым унитазом! Будет у нас такой в сортире стоять! Блестеть и сверкать!
– Маман! Полный облом! – только и смогла сказать Клео.
А Ева Сидоровна продолжала свой рассказ:
– Была надысь в одном дому, кругом блеск! Импорт! А в ванной и сортире – голые бабы!
