– Чё встал, как пень? Пришёл, так залазь!
Дверь открылась и обладатель больших очков, таких же носа и ушей, а также маленькой бородёнки, появился в комнате. В одной руке он держал огромный, как чемодан, портфель чёрной кожи, с блестящими медными замками, в другой – неказистый бледный букетик цветов непонятного происхождения. Это, конечно, прибыл посланный Маргошей новый жених.
По Сократов не был доцентом, а простым преподавателем, даже не старшим, в местном пединституте. 0 таком заветном звании только мечтал, ведь оно сулило ему солидную прибавку к зарплате. Однако кандидатскую диссертацию писал уже десять лет и никак не мог закончить, а без ученого звания доцентом не стать. На кафедре славился как специалист по заварке чая, но сам его не пил, предпочитал коньяк. А если того не было, то любой спиртосодержащий напиток.
Когда-то недолгое время был женат, потом развёлся, состоял даже в краткосрочной любовно-сексуальной связи с Маргошей, жил с матерью и хотел бы жениться…
– Кто такой? – хулиганисто спросила Клео, хотя с первого взгляда всё поняла про несколько неожиданного гостя. Тот смотрел на неё растеряно, не ожидал такой встречи, пожевал губами, облизнулся – язык был бледно-розовым и длинным, – не удержалась и засмеялась.
– Чё ты мне язычёк показываешь? Давай, рожай!
Человек с портфелем малость пришёл в себя и произнёс совсем тихо, под нос.
– Позвольте представиться – Сократов, доцент, меня Маргоша послала…
– Это я усекла, дальше чё?
– Роберт, в смысле-Робик… Позвольте преподнести вам цветы…
Он подал ей букетик, Клео нюхнула разок, сморщила нос.
– Керосином пахнет.., – небрежно кинула цветы на стол, – А я Клео, в смысле Клеопатра. Была такая клёвая царица, может, знаешь?
Сократов заморгал, задумался – пытался вспомнить.
– Имя знакомое вроде, но не встречал…
Громко засмеялась, да так, что слезы выступили на глазах.
– Ой, не могу! Уписаюсь сейчас! Её не встречал! Да она померла сто тысяч лет назад!
Посетитель глядел удивлённо и не нашёл ничего лучшего, как сказать:
– Цены на рынке на цветочки – с ума сойти…
Неизвестно, чем кончилась бы эта содержательная беседа, скорее всего Клео бестрепетно послала бы его по одному, всем известному, адресу, но…
Но тут раздалась негромкая печальная мелодия дудки и Сократов оживился.
– У вас музицируют! Прелестно! Что за инструмент?
Она вдруг немного пожалела этого недотёпу и решила не выгонять, пусть живёт.
– Папан на своей дудке дудит, как говорит маман – дурью мается, а мне нравится.
– Дудка! Народный инструмент! Фольклор! Очень мелодично! – уже достаточно громко произнёс гость.
Клео встала, открыла дверь.
– Папан! Гуляй сюда! Тут твою дудку хвалят!
Типкин вошел, конечно, не стал переодеваться, а был всё в той же пижаме и сказал весело:
– Спасибо! Гранд мерси! – научился от посетителей ресторана, – а вы кто? Жених, али как?
Клео продолжала веселиться.
– Он самый! Типа Роберт! В смысле – доцент! Большой учёный!
Сократов чуть нахмурился, почувствовал насмешку. Вообще-то был человеком необидчивым и на многое не обращал внимания, но сейчас…
– Прошу прошения, прелестная хозяйка этого дома, – он даже повысил голос: – Во-первых, не доцент, а доцент. И Роберт, а Роберт.
– Не один хрен! – не унималась Клео, Типкин строго поглядел на неё, всё-таки гость, и учёный. А науку Рауль Лукич уважал со страшной силой, и если по ящику шли какие-то похожие передачи, старался их посмотреть, выдерживая бои с Евой Сидоровной.
