– Наша голубая прекрасная планета летит ледниковый период! Неизбежно похолодание! Лёд! Лёд кругом! На льду люди! Голые! Мёрзнут! – вдруг снял пиджак, взмахнул им.
– Обалдёть! Я уже замерзла! – Клео вскочила вырвала пиджак, накинула на плечи. Сократов сразу отобрал надел и продолжал:
– Об этом я и пишу в своей диссертации, – быстро открыл портфель, достал толстенную папку, прочёл название на ней: – «Влияние жёсткокрылых, в скобках жуков, на вероятности траноформации климата» Вот! Это будет эпохальная работа! Все вздрогнут, кто, конечно, поймёт.
Типкин слушал приоткрыв рот, потом сказал серьёзно:
– Да, наука это наука, это тебе не хвост собачий.
Явно одобрённый этим ценным замечанием, доцент развязал тесёмки папки, достал из нее не бумаги, а плоскую фляжку. Спросил уже нормальным, заинтересованным голосом?
– Стакана есть?
Клео, с огромным интересом следящая за такими многообещающими действиями, сразу вскочила.
– Всегда пожалуйста! – и выбежала в кухню. А Рауль Лукич продолжал научную тему.
– Верно! Надысь какая зима была – сопли к носу примерзали…
Но Сократов уже потерял интерес к разговору о климате, умело и быстро откручивал пробку. Тут и Клео вернулась с тремя большими гранёными стаканами, он ловко разлил по ним коричневую жидкость – в два побольше, в один меньше, – и произнёс со значением.
– Коньяк!
Рауль Лукич и доцент взяли стаканы, в которых коньяка было побольше, но Клео не растерялась – забрала фляжку и долила в свой.
– За науку! Наука – двигатель прогресса! – торжественно произнёс Сократов и одним глотком осушил стакан. Типкин тоже выпил всё сразу, а Клео сначала понюхала, потом чихнула и отпила меньше половины, Рауль Лукич понюхал рукав пижамы и спросил:
– Чё-то малость не усёк – когда на нас эти ледники двинутся? Когда и куда нам бежать-спасаться?
Доцент ПРИСТАЛЬНО смотрел на него каким-то остановившимся взглядом – коньяк подействовал сразу, – но ответил чётко:
– Скоро! Через сто мильёнов лет!
Типкин тоже быстро захмелел, сказал громко и грубо:
Да подъ ты нахрен со своей наукой! Сто мильёнов! Пущай двигаются!
– Пущай! – согласился Сократов, встряхнул почти пустую фляжку. – А пиво есть?
Рауль Лукич опустил руку, пошарил под столом, там была заначка, Несколько бутылок пивка. Достал одну и открыл. Клео удивлённо спросила:
– Зачем пиво, если, как бы, есть коньячок?
Доцент снова поболтал фляжкой, приложил её к уху и улыбнулся.
– Молчи, девка! Чё бы ты понимала! Я изобрёл новый коктейль – называется ёж! Коньяк пополам с пивом!
Типкин сразу возразил.
– Не ёж, а ерш!
Сократов разлил остатки коньяка в свой и его стаканы, – Клео сразу отодвинула свой подальше, – поднял палец и произнёс торжественно:
– Ёрш – это с водкой, а у меня – пиво с коньяком! Новация! Патент получу, озолочусь! Давай, вздрогнем!
Она подвинула к нему стакан, всё-таки заинтересовалась.
– Жадно, плесни и мне, попробую.
Ни слова не сказав, доцент капнул туда пива, скорее, взял свой стакан и заглотнул залпом. Выпил и сидел закрыв глаза. Рауль Лукич выпил медленно, осторожно, покрутил головой.
– Силён твой ёж! Дерёт вовсю! До самых пяток!
А Клео только попробовала и сразу оттолкнула стакан, чуть не пролила.
– Отрава! Какая гадость, уписаюсь даже!
Не открывая глаз, Сократов с ловкостью фокусника, протянул руку и безошибочно схватил её стакан, как акула карася, мигом проглотил даже крякнул:
– Ух! Хорошо! – и только тогда открыл глаза, сказал: Клео – А тебе шиш! С морковкой!
