Золотой запас Колобка – 2. Сборник - страница 11

– Для начала я разыскала во дворце золотое ведро и выкрасила его серебрянкой.

– Зачем?

– Для маскировки. Потом мне понадобились резиновые перчатки.

– А дальше? – жадно спросил Страшила.

– А дальше… Самым сложным было разыскать в мастерских у Мигунов серную кислоту.

Элли встала из-за стола, вытащила из угла ведро, в котором ещё плескалось на донышке и, мило улыбнувшись, бросила туда вилочку.

Вилочка с шипением начала растворяться.

Железного Дровосека непроизвольно передёрнуло.

«А ведь не так уж он и крут» – подумала Элли.

***

Урфин Джюс был разгромлен и отправлен по этапу на историческую родину. Над бывшими деревянными солдатами с удовольствием поизгалялась гильдия резчиков по дереву, и теперь улыбающихся дуболомов можно было видеть в каждом дворе с метлой или лопатой. Любимым словом дуболомов стало: «Насяльника!»

Друзья сидели за столом в Изумрудном дворце и с удовольствием вспоминали прошлые приключения.

– А помните это коварное маковое поле, где Элли и Смелый Лев чуть не заснули навсегда? – спрашивал Страшила.

– Разве такое забудешь… – пробурчал Смелый Лев.

– Надо, кстати, распорядиться, чтобы это поле сожгли, – заметил Железный Дровосек.

– Обязательно, – согласился Страшила.

Элли аж взвилась на месте.

– Вы что, рехнулись? Сжечь? Плантацию мака? Тоже мне, УБОП доморощенный! Это же золотое дно!!!

– А зачем нам столько мака? – удивился Страшила. – Да все кондитерские Изумрудного города столько булочек не напекут!

– Короче, – сказала Элли, – запишите эту плантацию на меня.

– Ты собираешься торговать маком? – удивился Смелый Лев.

– Ну-у-у, как бы вам сказать, дети вы мои наивные… Не совсем маком…

– А кто его будет собирать? – забеспокоился Страшила. – Любые фермеры там заснут навсегда.

– А дуболомы на что? – возразила Элли. – Выделяйте мне бригаду. Марлю и лезвия я им выдам. Да, Страшила, к тебе просьба. Распорядись обнести плантацию колючей проволокой. Мне конкуренты ни к чему.

***

– Слышь, соломенный! – сказала Элли. – А чего ты свой крутой видак не юзаешь?

– Чё? – спросил Страшила.

– Я говорю, чего это ты свой волшебный телевизор почти не смотришь?

– Почему? – удивился Страшила. – Смотрю иногда. Как Железный Дровосек поживает, как дела у Смелого Льва… Вообще поглядываю, что в Изумрудной стране творится…

– Хм, – сказала Элли. – То, что у тебя все под колпаком – это, конечно, хорошо. Оппозицию можно в корне душить, компромат там всякий. Только я вот подумала – можно ведь эксклюзивный видеосалончик открыть. А?

– Чё? – опять не понял Страшила.

Элли вздохнула и принялась терпеливо объяснять:

– Короче, собираешь вечерком кучку своих придворных. Ну, кто побогаче. Берёшь денежки за вход. Денежки немалые. Рассаживаешь их в комнате, а сам командуешь ящику, чтобы он показывал какую-нибудь молодую парочку. Ну, чтоб без осечек, приказываешь, чтоб показал, к примеру, новобрачных. Аккурат после праздничного стола, как они в спальню пойдут. Улавливаешь?

– Чё? – переспросил Страшила.

Элли вздохнула ещё тяжелее.

– Н-да… Хоть у тебя в голове и опилки, тьфу, иголки, но бизнесмен из тебя никакой. Короче, давай логин и пароль от ящика, я сама всё организую.

– Помогите сироте бесприютному, люди добрые! Совсем мальцом слюнявым был, «агу» толком мявкнуть не умел ещё, когда родители мои милые утонули в ледяной пучине, оба вместе, что характерно. Один-одинёшенек на свете остался! Помер бы невинным младенцем, да дядя тут объявился, который раньше нас и знать-то не хотел. Как чуть подрос, у дяди родного, сквалыги-кровопийцы, от зари до заката спину гнул за корку хлеба сухую! Да избивал он меня чуть не до смерти за провинность любую, я потом в сарае отлёживался, в лихорадке бился, хрипел, запекшимся ртом воды просил, да кто ж мне подаст? Вот вы, господа добрые, бросьте мелкую монетку сироте на хлебушек, дай вам валар здоровья, спасибо, благодетели! Дядя мой, изверг, потом стареть стал, мозгами тронулся чуток, ну думаю, может, хоть бить перестанет? Куда там, клюкой своей по рёбрам как даст, аж в глазах темнеет, вот, глядите люди добрые, здесь под рубахой три ребра сломаны! Потом совсем дядюшка рехнулся, к эльфам, говорит, уйду. И правда, ушёл, уж не знаю, далеко ли, или до ближайших волков, так ему, старой трясущейся сволочи и надо! А мне вроде как дом остался, я уж с облегчением вздохнул, думаю, хоть бить никто больше не будет, да и покушать хватает… Подайте, господа хорошие, чтоб деткам вашим того не испытать, что я пережил в малолетстве своём! Доверчивый был, глупый, с душой чистой, аки ручей лесной, незаплёванный! Пришёл к нам в село колдун один, да слышали вы про него небось, Митрандир, Серый Зловестник. Вот-вот, который беду несёт всем, кого встретит. Попросился ко мне поужинать, потом переночевать, потом недельку пожить… Ну и, видать, сразу он этот план замыслил. «Открою я, грит, тебе, малыш, тайну великую! Вся земля наша в опасности, Враг пробудился и цепи свои грызёт, вот-вот догрызёт уж совсем и мало тогда никому не покажется! Сходи к светлым эльфам, мальчик, предупреди о беде неминуемой! А то я старенький, ножки болят…» А я, наивный, уши-то развесил, поверил хрычу старому! Ключи от дома ему оставил, попёрся в Ривенделл. К эльфам, да. А эльфы чего? Дальше ворот не пустили, чинно выслушали, вежливо спасибо сказали. Даже кружки воды не вынесли! Помогите, кто чем может, господа люди добрые, кушать мне нечего, голодно, как в детстве было!!! Хихикали эльфы мне вслед, небось, когда я обратно пошёл. Возвратился домой обратно, а дома-то моего уже и нет! То есть, стоит, конечно, только колдун его другим продал, пока меня не было. А хозяева новые злые, псов-волкодавов на меня спустили, пшёл, говорят, отсюда, побирушка, мы тебя первый раз видим! Волкодавы меня на куски рвали, вот, глядите люди добрые, здесь под рубахой восемнадцать шрамов еле зажили! Куда сироте податься? Вот в Минас-Тирит к вам пришёл. Босиком! Через весь Гондор! Ну и что, что шерсть на ногах, ты сам попробуй без обувки-то! Под кустом спал, на земле мёрзлой, корешки с голоду жрал, от волков на дереве сутками прятался! Купите колечко, господа добрые! Кушать совсем нечего, вот последнюю память продаю о родителях! Нет, добрая госпожа, извините, за два серебряных не могу… память единственная о матушке моей милой, доброй, чьих рук не помню даже… За что, мама, ты меня в детстве сиротой горьким оставила? Четыре серебряных пенни, добрая госпожа, купите, а? Пожалейте голодного сироту! Низко в ноги вам кланяюсь, прекрасная госпожа, пусть валар вам мужа пошлют красивого да богатого, за милость да доброту вашу! Хлебушка сейчас куплю, сегодня не голодным спать лягу! Спасибо всем вам, люди добрые!!!