Вы разрешите позвать хозяйку, вот она обрадуется, когда узнает, что вы никакой не беженец и не бандит, а красноармеец.
Отец, увидев девочку с Василием, испуганно сказал:
– Уходите, а то вам будет худо.
Затем увел девочку в дом и закрыл дверь.
Осталась последняя явка, на которой должен быть майор. Если его там не будет, недалеко от дома в тайнике должно лежать письмо.
Две последние бессонные ночи были самыми трудными. Цель, ради которой жил в этих тяжелых условиях, потеряна навсегда. Нужно определиться и выбрать себе путь, по которому он должен идти дальше.
Последней ночью его вышибли из седла и забрали лошадь, он остался один на один, сам с собой.
Кто-то его окликнул. Он поднял голову, перед ним стоял полковник.
– Чего голову повесил, казаче? Рад видеть тебя живым.
Он подъехал к сотнику, и они обнялись.
Слышал от Ковалевского, что ты где-то в городе. А когда они вдвоем с Украинским говорили о тебе, то я понял, что ты что-то важное делаешь и уже две ночи не спишь.
Коль не спал две ночи, поехали ко мне домой, моя жена уехала из города, а я один. Перекусим, и ляжешь спать. Выспишься, потом поговорим, больно у тебя уставший вид.
Расскажешь потом, чем ты не угодил своим любимцам, что они все шушукались втихаря вчера вечером о тебе. Они тебя назвали счастливчиком.
Перекусив и помывшись в бане, сотник прилег на кровать и сразу уснул. Ему всю ночь снились Мария-царевна и матушка-царица. Вместе с ними он был брошен живым в могилу, и его стали закапывать. Шофер машины стоял на краю могилы и кричал: «Попался царский любимец, мы тебя живьем с ними зароем». За спиной шофера стояли Ковалевский и Украинский, они подгоняли солдат: «Живее, мальчики, зарывайте, а этого приглушите лопатой и заройте вместе с заразными».
Его ударили по голове, он свалился в угол могилы у ног царевны и царевича, тяжелая земля прикрыла сначала ноги, было тяжело ими двигать, он со всей силой оперся ногами, сделал последние усилия и медленно, качаясь, стал подниматься. «Смотрите, – кричали сверху, – а он живуч, норовит выскочить из ямы, а мы его сейчас прихлопнем». Шофер вынул пистолет, присел над могилой и прицелился. Василий подпрыгнул вверх, схватил шофера за руку и потянул вниз, тяжелое тело шофера упало у его ног. Схватив его пистолет, он выстрелил. Шофер сначала поднялся, потянул руку за пистолетом: «Дай, это мой». Потом медленно стал оседать. Василий, подпрыгнув, ногою встал на голову мертвого шофера и выпрыгнул из ямы…
…Открыл глаза. Перед ним стоял Зарев и громко смеялся.
– Ты, Василий, даже во сне воюешь, кого только что прикончил?
– Какая-то гадость приснилась, меня бросили в яму и хотели пристрелить.
– Вот почему ты выпрыгнул из койки. Надевай штаны, пошли завтракать.
– Что будешь делать, Василий? В городе белогвардейцы, мы уходим в лес. Пойдешь с нами или будешь своего друга майора искать? Ты с ним в отряде был «не разлей вода».
– Хотелось бы найти, но в такое время, где его найдешь?
– Верно говоришь, потеряешь и свою свободу. Хороший ты парень, оставайся у меня на службе, будешь адъютантом. У меня таких молодцов, как ты, не хватает. Был один, веселый озорной, хорошо играл на гармошке, повез донесение и погиб. Зарубили в лесу белоказаки. Места здешние знаешь хорошо, город – тоже. Документы тебе твои защитники дали хорошие. Окончится война, и поедешь на свою Украину. Если не секрет, Вася, о каких картинах говорили Украинский и Ковалевский.
