Элька кивнула, вспомнила свой барак, подумав, что придет время, надо будет знакомить Славу с отцом и Раисой. С отцом – ладно, тут понятно, а вот с Раисой – это представлялось смутно.
Они брели по улицам, направляясь к мосту.
– Эля, что с тобой? Ты какая-то задумчивая, как будто что-то тебя тревожит. Может дома что-то случилось? как родители? не болеют?
Она вздохнула. – Не болеют.
Он остановился, охватил ее руками, словно закрывая от ветра, от всех бед, его губы оказались у Элькиного виска. – Если что-то не так, скажи, может, я чем-нибудь помогу, я ведь… люблю тебя, Эличка, – он впервые признался ей в любви.
А потом еще долго говорил слова, которых Эля еще никогда не слышала. И казалось ей, они одно целое, как одно дыхание, как корни одного дерева, разделить их невозможно.
Элька, отличалась довольно крепкой нервной системой, но здесь, в этот момент она расплакалась. Очень тихо, почти беззвучно, чтобы не слышал Славка, слезы потекли по щекам…
Он ощутил их, стал вытирать ее лицо. – Эличка, ну что ты, кто тебя обидел? Может я не то сказал?
– Нет, всё то, всё самое нужное сказал, это я… прости меня, так получилось… не смогу я пойти к твоим родителям, обманщица я.
Славка даже улыбнулся, настолько неправдоподобными показались ее слова. – Почему? в чем обман? ты, наверное, шутишь?
– Нет, Славочка, не могу я шутить со слезами на глазах. – она кивнула в сторону пятиэтажки: – Это не мой дом. Я не там живу, я живу за рекой, в барачном районе, да-да, в самом старом районе города, который уже давно обещают снести…
– Ну а почему же сразу не сказала?
– Боялась. Думала, тебе неприятно даже появляться в нем, ни дорог толком, ничего… вот. – Она отстранилась от него.
Славка от волнения пригладил светлые волосы, расстегнул ворот рубашки, словно стало душно.
– Ну почему сразу-то не сказать? Это что получается – я тебя провожал, а ты потом бежала на ту сторону по темноте… Эля… ну разве так можно? Ох, ну и трусиха! Сказать боялась, по темноте ходить не боялась… и что там такого в вашем районе, что ты не хотела мне его показывать?
– Там живут родители, вернее – отец и мачеха. И с мачехой у меня контакта нет, почти нет, в общем, у меня все гораздо сложнее, чем у тебя. Хотя у тебя вообще все хорошо: папа, мама, диплом в кармане…
– Эля, ты что, ты упрекаешь меня?
– Нет, нет, Славочка, прости, я просто разницу хочу показать…
– Да меня не интересует твой социальный статус, я когда увидел тебя, все решил сразу, единственное – не знал, как ты отнесешься к нашему знакомству.
Это был их первый столь серьезный разговор, когда так открыто они говорили друг другу.
– Слава, я не знала, так получилось. У нас все началось красиво, и мне захотелось, чтобы так же красиво продолжилось.
– Знаешь, это сейчас отец у меня директор предприятия. А ведь он приехал с вещмешком в город, когда был совсем молодым, сразу после школы. Он у нас такие университеты прошел… нам и не снилось. Он всего сам добился. И, между прочим, когда родители поженились, у них и вещей-то не было, а жили первые лет пять-шесть в бараке. Правда, это в другом городе было, но не важно… я даже немного помню нашу барачную жизнь, даже соседей помню.
Он снова подошел к ней. – Эля, давай договоримся: чтобы не случилось, делиться друг с другом, мне кажется, так будет правильно и так будет легче нам обоим. Ведь я люблю тебя…
– Славочка, – Элька кинулась ему на шею, – как хорошо, что ты есть! Как хорошо, что ты есть на свете! Прости меня, это единственная и последняя неправда…
