Петька беспрекословно принял из рук Эли мясорубку.
– Ишь, ты распорядилась, ребенка гонять, кажется, я тебе сказала, а не Петьке. – Раиса посмотрела на сына. – А ты чего кинулся выполнять задание, как будто на службе у нее?
– Так она же волшебное слово сказала: «пожалуйста». – Петька удивленно смотрел на мать.
– Тьфу ты, воспитательница нашлась, настроила пацана.
– Да никого я не настраивала, пусть сбегает, а я пока постираю, заодно и халатик ваш выстираю, вон он лежит.
Раиса смягчилась. Предложение, выстирать халатик, ей понравилось. – Ну ладно, стирай. – Потом взглянула на сына. – А ты чего стоишь? беги уж.
Когда Петька ушел, Раиса уже почти по-доброму сказала: – Я ведь хотела, чтобы ты к Кочкиным зашла, а там Родион, сын их, может, вы договоритесь, жених-то он не плохой.
Элька рассмеялась. – Да не нужен он мне. И никогда не интересовал, пусть другую себе невесту найдет, а у меня…
– Что у тебя?
– Да так, ничего.
Элька уже развешивала белье, как появился отец. – Чего вдруг на ночь глядя стиркой занялась?
– Да есть же время, да и сессия закончилась.
Отец присел на ступеньку крыльца, и показался Эльке печальным.
– Пааап, ты не заболел случаем?
– Да здоров я, телом здоров, а душой болею.
Элька присела рядом, прикрыв коленки ситцевым платьем. Несмотря на выбор отца, привести в дом Раису, она все же жалела его. – А ты скажи, может, я помогу чем, – предложила она.
– Да чем ты поможешь, дочка, это я должен тебе помогать, – он положил ей руку на плечо. – Эх, Элька, дочурка моя… прости непутевого отца… тяжело тебе с нами.
– Да ладно, пап, все нормально, справимся.
Но на Николая словно волна накатила и уже невозможно было остановить. – Мамка-то твоя совсем другая была, не то что Раиса. Любил я ее, ох любил… потому может и тяжело было пережить мне это горе… заглушить хотел, а чем заглушишь… А тут Раиса со своей любовью… Ну, думал, может, забудусь, вот и заглушил, – он вытер глаза, полез в карман. – Вот держи, денег немного, купи себе чего-нибудь.
– Не, папка, не надо, оставь…
– Бери, говорю, дочка же ты мне…
Элька взяла деньги. – Я знаешь, папа, хочу, чтобы все было в семье справедливо, чтобы деньги, пусть общие будут, но чтобы без обиды, вот что я хочу. И если будет у меня своя семья, то жить хочу так, чтобы не обижать друг друга.
Николай снова вытер глаза и прижал дочку к себе: – Цветочек ты мой, Элюшка, душенька твоя добрая, дай, Бог, чтобы все у тебя было не так как у меня.
– Папка, спасибо, спасибо! – Элька уткнулась в колючую щеку отца. – Ты не представляешь, как мне это важно, особенно сейчас. Ты знаешь, мне кажется, сегодня у меня счастливый день, все так хорошо, что даже страшно.
В субботу Эля сидела у фонтана, поджидая Славу и щурясь от солнца. Она вставала, подходила к кустам сирени, которые уже отцвели, прислушивалась к щебетанию птиц, к жужжанию шмеля, вглядывалась вдаль, где начиналась аллея… но Славки не было.
«Ну, где же он?» – думала она, с тревогой поглядывая на часы, которые остались от матери и которые были дороги ей как память.
Прошел час, а Эля так и сидела у фонтана одна. Она вспоминала подробности их последней встречи, хорошо помнила время и место назначенного свидания – вроде ничего не перепутала.
Прошел еще час. Уже солнце стало садиться. Эля обошла весь сквер, вглядываясь в прохожих, – Славы не было. Несмотря на теплый вечер, холодок прошелся по спине, она почувствовала, как вокруг нее все рушится, как карточный домик, все ее мечты, все ее надежды, казалось, исчезают, и остается пустота.
