– Почему?
– Младшие борзые еще после училища и даже не догадываются, что за работу надо платить. Старшие же офицеры привыкли, что все должны подобострастно выполнять их приказы. Ведут себя, так как будто ты должен им чинить всю домашнюю технику, а они позволят тебе за это дышать.
Ругать начальство, было не принято. Чанг постарался перевести разговор, на другую менее опасную тему и спросил:
– Я вижу, тут есть сварка. Научишь?
– Научу, но это не сварка, а пайка. Паяю твердыми припоями холодильники. Эти припои дорогие, так как в них серебро, но я достал немного. Что останется, отдам тебе, когда сдам дела.
– Спасибо. Вы много чего умеете. В институте этому не учат.
– Точно. Я работал в монтажно–наладочном управлении. Монтировали различное оборудование на заводах.
– Интересная работа.
– Вначале мне тоже так казалось. Но когда выяснилось, что часто мы приносили не пользу, а вред, я решил куда–то уйти.
– Как это вред?
– Кругом бюрократия и очковтирательство. В министерстве приобрели несколько линий по разливу соевого молока в пакеты. Купили за границей. За валюту. Оказалось, что одна линия лишняя. Не куда ее ставить да и пакетов для розлива не хватает.
– И что же потом?
– Один из директоров проштрафился. Ему дали выбор либо увольнение, либо берешь для своего завода линию розлива. Хотя у него не было ни единого пакета, для розлива. Линия предполагала розлив соевого молока в пакеты, а они разливали в бутылки. К тому же не в один цех линия не вмещалась по размеру. У директора выбора не было – он взял. Когда ему привезли линию, то в министерстве начали давить, чтобы он установил ее.
– Установил?
– Обратился к нам и мы сделали документы, что линия установлена. Потом документы, что линия пущена. Мы даже за это премии получили. Наш директор видеоплеер, всем инженерам по одеялу.
– Неплохо вроде?
– Потом через пару месяцев мы сделали акт, что линия вышла из строя и ее демонтировали. На самом деле мы ничего не делали, а новое оборудование порезали автогеном и сдали в металлолом.
– За такое могли и расстрелять.
– Расстрелять, это, наверное, было бы правильнее. А так, мы еще одну премию получили за быстрый демонтаж. Все это для того, чтобы тот кто допустил ошибку в министерстве, остался в своем кресле. Рабочие и я не хотели резать новое оборудование, но пришлось. Мы кое–что из манометров, моторчики разные поснимали, чтобы в дело потом пустить. Но кто–то донес. У нас все это отобрали и в металлолом. Это меня совсем взбесило, в стране такое тяжелое положение в промышленности, а они поступают хуже оккупантов.
Чанг в очередной раз решил увести разговор от опасной темы и спросил:
– Зато теперь, после работы в ТБП, вы сможете, дома все отремонтировать, если поломается.
– Надоело это. Я лучше мастера вызову, пусть он мучается, – отшутился Парк Тэ Янг.
Некоторое время они посидели, молча, а потом все–таки Чанг решился спросить:
– Сюда вроде набирают лучших. Анкеты по полгода проверяют, а люди здесь…
Чанг замялся, подбирая слово помягче.
– Ты хочешь сказать, что здесь собрались отбросы и подонки?
– Нет…
– Хочешь. Человека делает окружение. Здесь каждый смотрит, чтобы быстро и больше урвать. А еще здесь радиация в три раза выше нормы. От этого люди злые. Видимо излучения влияет и на мозг. Поживешь здесь и сам таким станешь. Ты вообще, зачем сюда приехал?
– Хотел бы с женой пожить в отдельной квартире, чтобы тесть с тещей не вмешивались в каждый шаг. Денег еще хотел заработать…
