Береговой не понимал, где блондинка с пухлыми щеками и пушистой челкой, которая должна была выйти сегодня к Моргун.
– Вы не Жанна… – подтвердил он вслух свою догадку.
То, что творилось в разуме безопасника, начинало его настораживать. Не рановато ли заработать слабоумие в двадцать пять лет?
– Кто? Я? – обернулась девушка. – Нет, я не Жанна. Меня зовут Анна.
– Смирнова… – выдохнул безопасник ее фамилию с облегчением, ужасом, удивлением и будто бы с ностальгией.
По крайней мере такой микс эмоций расслышала в его вздохе Аня.
Девушка не знала человека перед собой и никогда не рисовала его портрет (на счастье этого заводского волка). Такого бы она запомнила. Слишком красивый, чтобы оказаться порядочным. Слишком самоуверенный и наглый. Сразу видно, блатной.
Наблюдательность Ани срисовала его финансовую стабильность – похлеще, чем у некоторых директоров. Вон, одни только часики «Ролекс» тянут на несколько миллионов. На его шее возле белого воротничка виднелся свежий глубокий порез. Красный «росчерк» был наспех замазан хирургическим клеем.
«Ему что, к горлу ножик приложили? – ужаснулась в мыслях Аня. – Что за дикое место?»
– Да, вы Смирнова, – повторил безопасник, прокашлявшись, будто убеждая себя в очевидном факте. – Теперь вижу. Я Константин Береговой, заместитель директора по безопасности Шмарко. Римма Моргун ждет. Но сначала, – встал он перед дверью, деликатно не пуская Анну, – вы должны заправить торчащую рубашку под юбку и, – подбирал он слова, – привести лицо в порядок.
– Это ты оштрафовал меня по телефону? За то, что я представилась полной фразой, а не просто именем? У меня первый рабочий день! Я застряла в пальме, чихнула, а еще дверь накренилась!
– В пальме? – дрогнули его губы в недоулыбке. – Неважно. Теперь знаешь, здесь штрафуют за каждый нюанс. Этот дресс-код, – оценивал он ее одежду, – оставит тебя без зарплаты через минуту, как ты войдешь в приемную Моргун, – кивнул он на дверь, – или без работы. Заправь рубашку.
– Чего? – скривила Аня губу. Полумесяц в уголке раздраженно дрогнул.
– Внутрь, – подсказывал он жестами, – так требует инструкция.
– Такой фасон носится на выпуск. Короткие края невозможно подоткнуть! – поправила она их, проводя ладонями по бедрам.
– Для Моргун нет слова «невозможно». С ней нельзя спорить. Нельзя ничего опровергать. Нельзя переспрашивать. Запомни, выполняй все, что она скажет, и молчи.
– А если она спеть песню попросит? Как петь молча?
– Хороший вопрос. Добавим в тестовой анкете Моргун.
Береговой вытащил из кармана короткие белые бусы из искусственного жемчуга.
– Застегни ворот на все пуговицы и надень сверху это, – протянул он украшение.
Аня хлопала глазами.
– Не буду я никакие бусы надевать и юбки в трусы запихивать! Это дверь приемной? Отойди! Я захожу прямо так!
Береговой опустил ручку и посторонился, не став предлагать дважды.
В небольшой приемной Аня увидела троих. Та, что заплаканная, очевидно, ассистентка. Тот, что с наушником, как у Берегового, скорее всего, руководитель безопасников Шмарко. А вон там, высокая с красной помадой на толстых губах, несомненно, Римма Моргун.
Директриса бросила быстрый взгляд на Аню и выкрикнула:
– УВОЛЕНА!
Шмарко захлопнул у нее перед носом дверь.
Аня торопливо застегнула воротник на все пуговицы, нацепила сверху бусы и заправила рубашку, высоко подтянув юбку. Сразу же показались резинки чулок.
Береговой протянул из второго кармана двусторонний скотч, чтобы она приклеила резинку прямо к коже.
