Хочу вернуться и, открыв дверь, впустить в помещение свет, но вспоминаю про фонарик в телефоне и вытаскиваю из кармана.
Направляю электрический луч вперед и вижу ящики с занавесочками, порезанными на кусочки, выстроенные в три ряда. Перевожу руку в сторону и подсвечиваю соседнюю стену, где на меня сразу начинают таращатся нахохлившиеся курицы, восседающих на прутьевой лестнице. Видимо, они тоже не любят ранний подъем, и начинает недовольно квохтать.
Подсвечиваю то одну, то другую и, удивляясь: и как они так спят? Почему не падают во сне? Неужели мозгов не хватает понять, что в соседних ящиках было бы куда удобнее.
Понимая, что яйца, скорее всего, в домиках и воодушевившись, что собрать – их плевое дело, двигаю к ним, но в этот момент неожиданно на меня налетает кто-то большой, голосящий и явно недовольный. Не успеваю среагировать, как чувствую, как в руки больно впиваются когти и, видимо, взлетевший ни с того крыла петух начинает клевать меня без разбору.
Шокированный внезапным нападением, несколько секунд стою в оцепенении, а потом, отодвинув подальше от него голову, пытаюсь отодрать пернатого негодяя, но его когти в моей коже, не отдирать же с мясом!
Звездец!
Это тебе даже не гусь, а тельняшка – не плотная джинсовая ткань.
– Ой! Отвали!
Новый шок – пробирающая до костей струя ледяной воды, которая окатывает меня и пернатого война. Едва не ору от бодрящей свежести, а злодей, ругаясь на своем петушином, отпускает мою несчастную руку и, оказавшись на полу, начинает убегать от преследующего и охлаждающий его пыл душа. Видимо, он не любит купаться, или температура водички оказалась неподходящая.
Оборачиваюсь и смотрю в сторону, откуда пришла помощь, пытаясь разглядеть спасителя. Но вместо ожидаемой бабы Нюры, в проеме распахнутой двери вижу белокурую Любушку.
– Я ведро принесла яички собирать, – поясняет она.
Моя ж ты заботливая! Ну ведь правду же ангел!
– Спасибо.
– Покажи, что с твоей рукой?
Раны знатно дергает, но я же не девчонка, чтобы пищать от боли и жаловаться.
– Все нормально. Потом.
Люба не настаивает и решительно подходит к деревянным постройкам. Не без гордости понимаю, что интуиция меня не подвела, и если бы не этот злобный держатель гарема, я бы точно справился с заданием.
Догоняю девушку и, подсвечивая фонариком в один из ящиков-домов, замечаю на сене кладку.
Протягиваю руку, беру два первых попавшиеся яйца и, вероятно, слишком сжимаю, поскольку чувствую, как по пальцу потекла склизкая масса.
Звонкий, как колокольчик, смех бьет больнее по самолюбию, чем слова бабки. Опять облажался!
– Ты что никогда яичек в руках не держал? – спрашивает девчонка, забирая у меня испорченный трофей.
Хочется спошлить, но едва поворачиваюсь и в тусклом свете ловлю взгляд ее прекрасных наивных глаз, все желание исчезает.
– Таких хрупких не держал.
Девушка подходит ближе и ловко просовывает руку в гнездо. Наклоняюсь к ее белокурой головке, изображая, что смотрю что она делает, а сам, как наркоман, глубоко вдыхаю сладкий ягодный запах, который перебивает неприятные посторонние.
– Вот, смотри.
Нехотя отодвигаюсь и рассматриваю крупное белое яйцо, лежащее в ее ладошке.
– Теперь ты.
Повторяю манипуляцию и вытаскиваю свой трофей, так нежно, словно он хрустальный.
Дальше мы смещается к следующему ящику-гнезду, но едва я навожу фонарик и встречаю настороженные глаза-бусинки курицы, дергаюсь, ожидая очередной атаки петуха, но, похоже, он еще не просох и не готов повторить водную процедуру.
