– Вы правы… – устало кивнул Штраус. – Система снабжена чувствительными камерами, но снимки недостоверны. Помните, я вам говорил, что виноградины нанизаны на ветку? Ветка – это время. Любое фото фиксирует поток световых частиц, который отражается в объективе. Эти частицы движутся со скоростью света. Таким образом, мы видим изображение не таким, каким оно является в действительности, а с минимальным опозданием. На тот сверхмалый срок, что требуется фотонам домчать до объекта. В зоне оказалось все иначе. Мы не можем утверждать наверняка, по каким законам там течет время, скудный набор теоретических сведений из квантовой механики оказался бессилен.
– Но ведь что – то отразилась на этих снимках? Иначе, каким образом, господа ученые поняли, что поймали эту самую зону?
Профессор достал из шкафчика большую бронзовую пепельницу.
– Курите…
Виктор благодарно кивнул, достал сигарету, чиркнул зажигалкой, в воздухе поплыли сизые круги. Штраус смотрел на них, как завороженный.
– Что оказалось на снимках? – настойчиво переспросил Чернышев. Михаил Семенович с трудом отвел взгляд от сигаретного дыма.
– Это… это трудно объяснить…
– Постарайтесь, профессор!
– Изображение оказалось сильно искажено, вероятно, время меняло цикл, или смещалась зона, система весьма нестабильна, мы удерживаем ее при помощи гравитации, а это все равно, что держать тигра на поводке… – он опять достал платок из кармана, и нервно высморкался.
– Я не барышня, господин Штраус, а боевой офицер! – Виктор затушил окурок. – Выкладывайте, что там такого ужасного. Увидели наше будущее, и оно вас шокировало? – он усмехнулся, но на душе было тревожно.
– Какое к дьяволу, будущее?! Я уже говорил, что время искажает пространство, но само оно неизменно. При помощи компьютерной расшифровки, нам удалось максимально «расчистить» изображение. То, что там оказалось, повергло нас в изумления, простите за высокопарный слог, дружище. На сьемке был запечатлен чужой мир… страшный и прекрасный одновременно. Это иное пространство, время всего лишь вектор.
– Точнее! – рявкнул мужчина. Штраус вздрогнул.
– Чужой мир, окрашенный необычными цветами… – сказал он почему – то шепотом и оглянулся.
– Какой к дьяволу мир?! – в тон ему спросил Виктор. «Может быть это все – розыгрыш?!» промелькнула короткая мысль. Димка Рослов был мастак на такие штуки. Он даже не уточнил, откуда появился однополчанин. Лох, он есть лох! Настя права, доверчивый мальчишка… – я могу посмотреть эту запись?
Профессор отрицательно качнул головой.
– Она исчезла.
– Что значит «исчезла»?! – Точно – розыгрыш! Горячий жар ударил в голову. Мужчина поднялся на ноги, сжал чугунные кулаки, с жалким стуком упало на пол кресло. В такие мгновения на него было страшно смотреть, как говорила девушка Stasy.
– Успокойтесь! – Штраус равнодушно улыбнулся, не выявив признаком страха. Они нашли блестящего актера на роль чокнутого профессора! – Успокойтесь, еще раз проверьте ваши доллары, это лучший аргумент правдивости моих слов. Я принесу коньяку! – он подошел к старинному буфету, достал початую бутылку и рюмку. – Не могу составить компанию, высокое давление, а в последние дни прямо зашкаливает. Прошу!
Виктор взял бокал, понюхал содержимое. Обычный коньяк…
– Это – отличный коньяк! – кивнул профессор. – Из старых запасов. Глупо пытаться вас отравить. Пейте на здоровье! Я рассказывал чистейшую правду, но пытался донести ее простым языком, оттого вы засомневались. Если бы я нагрузил речь специальными терминами, вы бы скорее поверили. Особенность человеческого сознания, мы чаще доверяем туманным истинам, чем фактам! – он ловко наполнил рюмку пахучей жидкостью. – Пощупайте деньги, они настоящие!
