Мужчина пожал руку профессора, кисть была потная, вялая, казалось он сжал пальцы смертельно больного человека.
– Спасибо Михаил Семенович! Я своих решений не меняю, – он осушил рюмку, и поднялся из – за стола. – Куда завтра следует прибыть?
– За вами заедут. В половине шестого утра.
– Понял. – Виктор направился в прихожую. – До свидания, профессор…
Штраус семенил за ним следом, предупредительно распахнул тяжелую входную дверь, из подъезда пахнуло ароматами кошачьей мочи, прелости, и промозглой сыростью оштукатуренных стен – обычные миазмы питерских подъездов.
– И еще, капитан… – лицо толстяка маячило в дверном проеме, как бледная маска призрака. – Я обязан вам сказать главное, хотя нарушаю секретность. В зоне находилась собака, обычная дворняжка, ничего особенного, но она пробыла почти шесть минут…
– Сдохла? – улыбнулся мужчина.
– Нет. Пес вернулась, но это была уже не прежняя ласковая собачка, мы к ней все привыкли, лаборантки носили ей из дома сладости. Спустя шесть минут, через шлюзовую камеру выскочило чудовище. Я не обладаю литературным даром, наши спонсоры запретили рассказывать об этом инциденте. Пса застрелили… – он комкал слова будто старую газету мнут в ладонях, отчего речь приобрела шипящие звуки, как у заезженной пластинки. – Одним словом, если вы нынешней ночью исчезните с деньгами, я не буду вас осуждать!
– Спасибо, Михаил Семенович! Я уже сказал, своих решений не меняю! – он пробежал несколько пролетов, выскочил на улицу, наверху раздался дверной хлопок, и только сейчас мужчина осознал, что его спина взмокла от пота, а кожа покрыта липкими, отвратительными мурашками…
***
– Я звонила тебе восемь раз! Пакостный мальчишка! Мышцы нарастил как у Кинг-Конга, а совести ни грамма!
– Прости, дитя Венеры! Был очень важный разговор.
– Дитя Венеры! Пошлость какая! К тому же ты повторяешься, я уже слышала подобный вздор сегодня днем.
– Скудная фантазия, что можно ждать от убогого спортсмена?!
– Этот убогий спортсмен общается с умнейшей девушкой на планете, мог бы нахвататься понемногу!
– Не только самая умная, но и самая красивая… – Виктор прижался губами к мягкой ложбинке на девичьей шее, и втянул ее аромат. – Твоя кожа напоминает мне музыку Баха!
– Опять где – то подслушал! – Настя возбужденно рассмеялась, уперлась кулачками ему в грудь, в голубых глазах играли насмешливые чертенята. – Причем подслушал очередную пошлятину ужасную!
– Каюсь! – он наклонил большую голову. – Слышал в фильме с участием Бельмондо.
– Древность какая! Я думала, что поклонники такого синематографа давно умерли от старости!
– А я – вечный! Как Дункан Мак-Лауд… Это из фильма «Горец», – он провел ее ладонью себе по лицу, тронул губами безымянный пальчик, на нем красовалось тоненькое золотое колечко. Она, в свою очередь, погладила его кольцо. Символ вечности… Было сокрыто нечто мистическое в двух кусочках золота. Когда юрист папаша увидел кольца, его рожа покрылась красными пятнами, а Виктор ликовал.
– Очередное старье! – девушка пощекотала его за ухо, и впилась острыми коготками в коротко стриженые волосы на голове. – Иногда мне хочется тебя съесть! – прошептала она хриплым голосом.
Высоко в небе с трескучим грохотом пролетел вертолет. Чернышев проводил его задумчивым взглядом.
– Ты летал на таком? – Настя пытливо смотрела ему в лицо. Ее невозможно было обмануть.
– Это – гражданский. А вообще летал… – он шутливо взъерошил ее волосы. – У меня есть для нас свадебный подарок!
