Я протягиваю ему руку; он берет ее в обе свои, как будто мы старые приятели и знакомы не только заочно.
– Насколько я понимаю, мистер Бакки? – говорю я.
– Фрэнсис! Как я рад тебя видеть! – отвечает он. Говорит он лучше, чем пишет, чему я совсем не удивляюсь. Как не удивляюсь и тому, что он оказался южноафриканцем. Не все же западным африканцам и русским обирать богатых иностранцев!
– Мистер и миссис Барбер ждут нас наверху. Им не терпится, наконец, с тобой познакомиться, – ласково говорит он, как будто толстяки банкиры, сидящие у другого конца изогнутой барной стойки, могут нас услышать. Он ведет меня к парадной лестнице и уже злобно шипит на ухо: – Чего так вырядилась? Забыла, что ты беженка, а не проститутка?
– Мистер Бакки! Неужели вам не нравится мое платье? – Белое платье – самое простое из тех, что нашлись в моем гардеробе. Я решила немного оживить его, надев крупные бусы и традиционную шаль швешве. О моем беженском статусе призвана напомнить сумка в красно-синюю клетку. В ней сидит очень недовольный Ленивец.
– Веди себя поскромнее, – предупреждает Вуйо, он же мистер Эзекиил Бакки, финансовый директор «Банка Аккры».
– Уточни, пожалуйста, что значит «поскромнее». Кого мне изображать, гордую африканскую принцессу, которая хочет вернуться на престол, или невинную девушку, чудом оставшуюся в живых после того, как ее изнасиловал отряд суданских повстанцев?
– Это значит – никаких твоих шуточек. Следи за речью!
– Ты ведь меня ни разу не видел! Ты знаешь о моих писательских талантах, но понятия не имеешь, хорошая ли я актриса!
– Делай, что я говорю. И не раскрывай рта, пока я не обращусь к тебе. Ты нашу с ними переписку читала?
– Да. – Вот бедняги!
Мы входим в просторную библиотеку. Стеллажи уставлены дорогими изданиями; вид у них такой, словно их никто ни разу не открывал. Нас уже ждут «клиенты» – чета пожилых американцев. Миссис Барбер сидит с журналом на коленях; по-моему, она не прочла ни слова. Журнал открыт на развороте, где рекламируется конференция трехлетней давности по экономике реформы окружающей среды. Мистер Барбер стоит спиной к нам и разглядывает большие шахматы.
– Знаешь, милая, по-моему, они из слоновой кости, – говорит он, показывая миссис Барбер белого слона. У него протяжный выговор уроженца Среднего Запада.
– В Африке никогда не знаешь, где найдешь сокровище, – произношу я тоном царицы Савской.
– Ах! – Миссис Барбер взглядывает на меня. – Ах! – Она подходит ко мне, неуклюже обнимает и разражается слезами. Я смущенно, но очень грациозно переминаюсь с ноги на ногу, как и подобает девушке, пережившей ужас потери трона, семьи и – временно – громадного состояния, вернуть которое помогут мистер и миссис Барбер, считающие, что им крупно повезло.
– Друзья мои, – бормочу я. – Друзья мои!
Мистер Барбер тяжело садится, не выпуская из рук слона. Вид у него ошеломленный. Я мягко высвобождаюсь из пылких объятий миссис Барбер, но она тут же хватает меня за руку. Не без труда подвожу ее к дивану. Мы обе садимся.
– Итак, она, наконец, здесь, – говорит Вуйо. – Как я и обещал вам, она жива и невредима.
– Мы не были уверены. Мы не знали. После всего… – Миссис Барбер не заканчивает фразу и, дрожа всем телом, снова разражается рыданиями.
– На фотографиях вы выглядели по-другому, – говорит мистер Барбер, в чьей тупой голове, наконец, вспыхивает искра подозрения. Если вспомнить, что Вуйо уже вытянул из них почти девяносто тысяч рандов «на оформление документов» – анкет, паспортов, а также на взятки чиновникам и обмен валюты, а требуется еще сто сорок одна тысяча… В общем, подозрения мистера Барбера имеют под собой основания.
