Кузьма Николаевич Деревянко – «человек и остров». Загадочная биография спецназовца, военачальника, япониста по образованию, чем дальше, тем больше обрастает мифами. К сожалению, порой довольно агрессивными. Почему человека, которого выбрали для того, чтобы поставить последнюю точку во Второй мировой войне, почти не знали? На этот вопрос не смог бы ответить и он сам. Каждый имеет право на свою версию причины такого решения, но попробуем обойтись без необоснованных домыслов.
Анастас Иванович Микоян – член советского политбюро. Однажды, ещё в годы войны, он едва не стал жертвой покушения – террорист спутал его автомобиль с машиной Сталина. Пришла пора рассказать, как в Токио он, став первым (по статусу, а не по хронологии) заместителем председателя правительства СССР, дважды чуть не лишился жизни, и на этот раз никакой путаницы не было.
Онода Хиро стал легендой ещё при жизни. Японский спецназовец партизанил в горных джунглях филиппинского острова Лубанг почти 30 лет, отказываясь поверить в то, что война уже кончилась. Его превращение из паренька, целиком отдававшегося спорту и танцам, в фанатика, его поведение, которое ни в коем случае нельзя считать показательным для японских солдат, хорошо иллюстрируют японскую психологию в целом.
Юлиан Семёнович Семёнов – прославленный «отец Штирлица» – сотворил своего супергероя СССР настолько убедительно, что простые граждане были уверены: автор был полковником КГБ, а некоторые представители КГБ всерьёз рассматривали его книги как неизвестные им самим свидетельства о тайных операциях спецслужб. Мало кто знает, что значительную часть весны 1969 года Юлиан Семёнов провёл в Японии, о чём оставил интереснейшие воспоминания. Работая там под прикрытием журналиста, он преследовал тайную – писательскую цель: уточнял детали переговоров Даллеса с Вольфом, для чего ему понадобилось найти в Токио участника того процесса – бывшего первого резидента ЦРУ США в Японии Пола Блюма.
Юрий Хангереевич Тотров – сотрудник советской резидентуры КГБ СССР в Токио. В 1969 году он стал тем самым человеком, который свёл Юлиана Семёнова с Полом Блюмом и который рассказал автору этой книги ещё одну увлекательную историю, и наконец настало время её опубликовать.
А теперь к этому списку непосредственных героев книги необходимо добавить ещё одно имя. Чекист, писатель, японовед, первый иностранный исследователь ниндзюцу Роман Николаевич Ким сыграл здесь роль куромаку. В спектаклях японского театра кабуки так называли работников сцены, задвигавших или раздвигавших занавес, помогавших актёрам прямо на сцене переодеться, менявших декорации и выполнявших массу других функций. Всё – на глазах у зрителей. А чтобы куромаку не были особенно заметны, они одевались во всё чёрное, отсюда и название: «куромаку» буквально – «чёрный занавес», смыслово – «серый кардинал». О Романе Киме написано уже много, и в этой книге он упоминается лишь мимоходом, но… почти в каждой главе. Роман Николаевич участвовал в попытке претворения в жизнь рекомендаций Георгия Чичерина, знал Катаяма и Зарубина. Он был одним из немногих посвящённых в тайну Рихарда Зорге, когда о «Рамзае» ещё не разрешали говорить. Ким стал учителем и другом Владимира Константинова и одним из тех, кто фактически спас жизнь арестованной его коллегами Окада Ёсико. Он писал о японских секретных институтах и о Сергее Елисееве – своем коллеге и
