Наше время
– Смотрите, какой интересный портрет на стене. Как думаете чей? – спросил Алексей.
Они с Радой замерли перед большой картиной, висевшей на одной из стен. Краски на ней выцвели, но лица все еще были отчетливо видны. Изображенная на портрете женщина могла бы даже показаться красивой, если бы не ее колкий, пристальный взгляд, который пригвождал смотрящего к месту и словно следил за каждым его движением.
– Не знаю, кто эта дама, но выглядит она отталкивающе, – пробормотал Алексей.
– Чем же она вас отталкивает? – покосилась на него Рада.
– Глаза полны ненависти и презрения к окружающим. Не хотел бы я оказаться в обществе такой мадам.
– Тут я с вами солидарна, – откликнулась Рада. – Женщина и правда неприятная, а вот мальчик очень мил.
Рада сделала пару шагов поближе к портрету и дотронулась до полотна пальцами.
– Думала, пыль, – сказала она, – но нет – картина и правда так сильно выцвела.
– Ее повесили прямо напротив окон. Хоть это и северная сторона, но солнце сюда явно заглядывает, вот краски и выцвели, – объяснил Алексей.
Так как в комнате больше не было ничего, что бы привлекло их взгляд, Рада и Алексей, не сговариваясь, повернулись к дверям и вышли. Если бы Рада была мнительной, то она могла бы поклясться, что женщина с портрета смотрела им в спины, словно прожигая насквозь.
– Давайте заглянем в дверь напротив, – предложил Алексей.
Оказавшись перед дверью первой, Рада распахнула ее. Тусклого света, проникшего сюда из вестибюля, хватило, чтобы понять – перед ними кабинет. Из полумрака выступали очертания предметов: письменный стол, книжные шкафы, секретер, этажерка, кресло…
Рада захлопнула дверь перед носом Алексея, не позволив ему переступить порог. Он удивленно и даже возмущенно посмотрел на нее сверху вниз, а Рада встала так, что дверь в кабинет оказалась у нее за спиной, словно она собиралась оборонять ее от любого вторжения.
– Я предлагаю сначала все же разобраться с жилищными условиями, понять, реально ли мы сможем ночевать в той пристройке или придется искать постой в деревне, – сказала Рада, – а уже потом плотно заняться домом.
Губ Алексея коснулась легкая улыбка, и Раде даже показалось, что улыбка эта весьма обаятельна. Была бы она молода и наивна, как та же Даша, что навязалась в помощницы, наверняка растаяла бы. Только вот Рада давно наивной не была, и красавцы, подобные Иволгину, вызывали в ней лишь раздражение.
– Согласен, – не стал спорить Алексей. – Я вообще не люблю спешить.
– В этом я не сомневаюсь, – процедила сквозь зубы Рада.
– Объяснитесь, – потребовал он.
– Говорят, что прежде, чем приступить к раскопкам, вы сначала строите себе ни много ни мало дворец, – хмыкнула Рада.
– А про вас говорят, что вы, словно летучая мышь, спите в пещере, подвесив спальный мешок под потолком, – растянулся он в улыбке.
– Рада, что вы обо мне наслышаны, – фыркнула Рада, – значит, мы оба знаем, с кем имеем дело. Дайте пройти, Иволгин.
Алексей, все это время стоявший прямо перед Радой, посторонился.
Они вместе вышли из дома и прикрыли за собой дверь. Рада облегченно выдохнула. Заниматься вопросами размещения ей не хотелось. Она относилась к удобству и комфорту совершенно безразлично. Нет, в пещерах Рада, конечно, не ночевала и на сырой земле не спала, но ей достаточно было более или менее сносных условий, чтобы было где поспать и где умыться. Остальное ее мало волновало.
