– Ведьма, разумеется, но тебя, пожалуй, не съем. Поживи у меня, потрудись. Может, и дам огня.
Легкая недоверчивая улыбка преобразила личико гостьи, и мне подумалось, что она вырастет в красивую девушку. Если вообще вырастет, конечно, поправилась я с оглядкой на окружающую реальность.
– Что ты умеешь? – продолжала я.
– Прясть, ткать, вышивать, – с готовностью начала перечислять Василиса. – За скотиной ходить, еду готовить…
– Довольно! – оборвала я её на полуслове. – А что-то ценное?
Глядя, как девчонку перекосило от обиды, я чуть не рассмеялась. Что на уме – то на лице, тяжело ей, должно быть, живётся. Пока она снова не расплакалась, уточнила:
– Петь? Сказки рассказывать?
– А-а-а-га, – неуверенно протянула Василиса, и я всё-таки расхохоталась, немало напугав бедную девочку.
– Доплетай косы, иди скотину поить. Дальше видно будет.
Этой зимой снега выпало много. Я сгребала его к стенам дома, и в избе становилось только теплее от снежных стен, защищающих от ветра. Но совсем по другой причине зима была не похожа на предыдущую. Темнота и мороз, казалось, отступали перед звонким голосом Василисы. Спустя месяц житья у меня она стала пусть не болтушкой, но проворной и жизнерадостной девицей.
Она готовила еду немного иначе, даже гороховую кашу, и такое разнообразие было приятно. «Хорошее избавление от скуки», – думала я про себя, стараясь не слишком привязываться к своей гостье. Меня радовал, однако, блеск в её глазах и округлившиеся щёчки – так любого человека радует вид молодого, здорового зверя или пышного, крепкого растения.
Но больше всего мне нравилось её жадное любопытство. Василиса слушала меня завороженно и сосредоточенно. Время от времени я проверяла, что она запомнила, и поражалась – ничто не ускользало от её внимания. Хотелось передать хоть сколько-то своих знаний, да и нечем было больше заняться долгими вечерами.
– Обильное питье половину болезней вылечит, – наставляла я девочку. – И трав здесь много хороших. Ромашка, мята, ноготки. Шиповника отвар, хвоя. Брусники листья, медвежьи ушки, крапива. Помнишь, что к чему? Хорошо. Никого не пользуй, только мужа и детей, если бог даст – будет семья.
– Почему, матушка Яга?
– Мала ещё, от пинка благодарности не увернёшься. И помни: лечение не должно быть хуже самой болезни.
Василиса видела уже двенадцать зим, пришли к ней и лунные дни, как она их назвала. Лунные, так лунные, не спорила я, и долго объясняла девочке, как вести календарь, высчитывая благоприятные и неблагоприятные для зачатия дни. Кажется, она мне так и не поверила, утверждая, что не во власти человека повлиять на великое таинство появления детей.
– У коз вон никакого таинства нет, – ругалась я в ответ. – В охоту вошла, козла подпустила – и готово, считай дни до сотни с половиной.
Про мужчин говорили много. Она сначала краснела и смущалась, но скоро перестала, и сама засыпала меня вопросами. Я научила её всему, чему могла. И ублажать мужиков, и себя беречь, и сотне разных женских хитростей.
По странному капризу мне не хотелось думать, что эту девочку ждёт обычная судьба – всю сознательную жизнь провести беременной, рано состариться от тяжелой работы, мучаться от выпадения матки и терять детей одного за другим от разных лихоманок.
– Ничего ребёнку не давай, пока не исполнится год, или хоть полгода. Корми сама, а если молока не будет – козьим выкормишь.
