Вероятно, поэтому у меня было так много мужчин. Но любые отношения рано или поздно теряют блеск. Тебе становится скучно, все делается рутинным, обыденным. И тогда ты понимаешь, что ищешь это возбуждение, это воодушевление в другом месте.
Взъерошив полотенцем влажные волосы, я побрела в гостиную, надеясь, что Келвин еще не ушел к себе. B гостиной его не было, и я уже собиралась отправиться спать, когда скрипнула ведущая на веранду дверь.
Келвин широко раскрыл глаза и разинул рот. Синий вязаный кардиган плотно облегал его плечи и бицепсы. Он быстро захлопнул рот, но глаза его по-прежнему были широко раскрыты, взгляд скользил вверх и вниз по моему телу, как будто заблудился.
– Я как раз собиралась ложиться спать, – сказала я с мягкой улыбкой.
Ужин прошел неплохо, хотя меня слегла удручали погибшие цыплята и смерть в качестве главной темы разговора. Но я многое узнала о Келвине.
– О. – Он переступил с ноги на ногу. – Не хотите выпить со мной на ночь?
Он держал бутылку виски и два стакана.
Я провела рукой по влажным волосам, на мгновение заколебавшись. Мне не хотелось быть слишком нетерпеливой.
– Конечно, – в конце концов ответила я.
Его губы изогнулись в усмешке, он придержал для меня дверь.
Выйдя на крыльцо, я присела на ступеньку. Келвин налил двойную порцию в оба стакана и протянул один мне. Его пальцы скользнули по моим, послав дрожь по моей спине. Не знаю, задрожала я из-за его прикосновений, из-за прохладного ночного воздуха или из-за осознания того, что я в центре Вайоминга.
Я сделала глоток. Виски не обожгло, потому что я этого не допустила. Как говорится, разум превыше материи.
– Вам, должно быть, холодно.
Сняв кардиган, он накинул его мне на плечи. Я поблагодарила и закуталась поплотнее. От кардигана пахло Келвином – такой лесной запах.
Я посмотрела на ночное небо, полное миллионов звезд, похожих на крошечные огоньки, наблюдающих за нами, напоминающих нам, что где-то есть более огромный мир, и хотя мы воображаем, будто что-то знаем, на самом деле не знаем ничего. Покрывало из огоньков всего лишь обманка, иллюзия, позволяющая нам почувствовать себя частью чего-то волшебного, но в реальности все в нашей жизни случайно. Все на свете лишь перемешанные атомы, субатомные частицы, из них состоит все, что мы знаем и чувствуем. Даже этот момент.
– Как красиво, – сказала я.
– Да, настоящий кусочек рая.
Он отхлебнул виски.
Видите? Волшебство. Красивыми вещами легко одурачить. Мы смотрим на них и думаем, будто их создание – нечто невероятное, будто на их сотворение ушло больше времени, будто они хороши, потому что красивое не может быть скверным. Я редко доверяю красивым вещам.
– В городе я никогда не вижу звезд. Мне кажется, я вообще забыла об их существовании.
Келвин посмотрел на меня, потом – на ночное небо.
– Какая жалость.
– Да. Иногда я подумываю переехать в какое-нибудь тихое, простое место, где люди живут настоящим, а не будущим. – Я сделала еще глоток.
– В место вроде этого? – Келвин одарил меня полуулыбкой и быстрым взглядом.
Я улыбнулась в ответ.
– Да, возможно.
Он снова сосредоточился на звездах.
Некоторое время мы молча смотрели на небо, время от времени отпивая из стаканов.
Большинство людей не любит тишину, но я воспринимаю ее как роскошь. Когда тебя окружает шум и хаос, именно тишина заставляет чувствовать себя живым.
На дереве ухала сова, вдалеке время от времени выл какой-то зверь, вероятно волк или койот.
