Зуб Дракона - страница 39

Во время осмотра окрестностей неожиданно для себя я разглядел лопнувшую от природных явлений скалу. Так-сяк соотнёс с ней несколько упаковок аммонала, который нам скинули с вертолёта, и принял нестандартное решение. В перерывах между дыхательными упражнениями метнулся на вертолётку, набрал аммонала, принёс и запихал его в трещину. Затем начал обдумывать, чем аммонал подорвать. Достаточно быстро в поле моего зрения попалась миномётная мина. Чего она делала на нашей горе, я не понял, ибо миномёта мы с собой не брали. Наверное, просто погулять пришла, подумал я и выдернул у неё из хвостовика вышибной патрон.

Решил, что пристрою патрон в аммонал, выстрелю в капсюль и подорву таким образом скалу, с целью добыть из неё пару центнеров строительных материалов. Ибо такать камни снизу-вверх по крутому склону на хребет было занятием чрезвычайно утомительным и неблагодарным.

После нескольких несложных манипуляций я установил заряд по задуманному плану, затем взял свой пулемёт, отошёл метров на сколько-то. Хрен там знает, на сколько отошёл, там же горы, всё в скалах. Устроился за ближайшим булыганом, снял с предохранителя пулемёт и начал наводить его в капсюль.

На ту беду, как говорится в басне, Лиса близёхонько бежала. А точнее прапорщик Хайретдинов совершал плановый обход позиций поста Зуб Дракона. Он заметил меня в интересной позе с пулемётом наперевес и сразу догадался, что его боец решил применить боевое оружие по территории вверенного Хайретдинову поста. Вдобавок ко всему аммонал, зараза, был окрашен в оранжевый, хорошо заметный цвет. От взора прапорщика он тоже не ускользнул. Сложил Хайретдинов в уме аммонал и меня с пулемётом, вспомнил название моей гражданской специальности, и разразился монументальной тирадой чисто армейской лексики. Если говорить коротко, то он запретил продолжать задуманный мной эксперимент. А если сказать, как было на самом деле, то он наорал на меня громким командирским голосом за всех татарских шайтанов. Причем выражение «странный химик» было в его словах достаточно безобидным. Из соображений культурности я вставил в главный эпитет дополнительную букву «т», а комендант поста такой ерундой не занимался.

Голос у Хайретдинова был низкий, громкий и очень страшный. В капсюль стрелять я забоялся, поставил пулемёт на предохранитель, сделал виноватую рожу и зажмурил глаза. Подумал: – «А вдруг прапорщик исчезнет».

Он в самом деле исчез. Вместе с моим аммоналом. Выковырял его из трещины, сложил себе под мышку и растворился среди скал. Затем воплотился на Третьей точке перед сержантом Манчинским, скинул ему под ноги всю пиротехнику и сказал:

– Без моего личного, ЛИЧ-ЧНОГО приказа, этому диверсанту ничего не выдавать!

После чего ушёл уже надолго.

Под воздействием харизмы, экспрессии и авторитета Коменданта поста я неожиданно вспомнил, как на инженерной подготовке «сапёрские» офицеры доходчиво объясняли, что аммонал не взрывается от прострела пулей. Стало быть, от прострела пороховым зарядом он тоже не должен был взорваться. Что теперь Хайретдинов подумает о моей квалификации? Термин «странный химик» недвусмысленно намекал на ход его мысли.

Конечно же, они все были неправы по сути своей, ибо с точки зрения глобального естествоиспытания являлись дилетантами и пижонами. А я являлся самым офигенным Д’Артаньяном в нашем подъезде, с моей точки зрения, разумеется. Из-за этой досадной несогласованности мои дорогие товарищи отказывались понимать, что не все эксперименты бывают удачными, а отрицательный результат – это тоже результат. Из-за категорического неприятия знаний о возвышенной науке бойцы гарнизона Зуб Дракона начали с того солнечного Панджшерского дня регулярно обращаться ко мне со словами: