Отец всегда скептически относился к этим фильмам, и они его чаще смешили, а не пугали. Ну а что Спайк? Спайк боялся их до чёртиков.
Кто-то когда-то сказал, что наши детские страхи один раз в жизни, да воплотятся в реальности. Неизвестно только, в какой именно ипостаси.
Ну а что происходит теперь?
Мертвецы поднялись после смерти и кошмарный сон превратился в явь.
Спайк отползал от жуткой картины, разворачивающейся перед его широко открытыми глазами.
Кошка перестала шевелиться, а ребёнок, выдернув из тела кровоточащий кусок, вдруг потерял к животному интерес. Неудивительно, ведь кошка умерла. А Спайк был жив, и мертвец чувствовал, чувствовал где-то внутри своего разлагающегося тела, тепло. Тепло, исходящее от этого святящегося силуэта в комнате. Силуэтом этим был Спайк.
Мертвец чувствовал, что в паре шагов от него бьётся жизнь, которую можно отнять, почувствовать её сладкий вкус.
– О, господи… – промолвил Спайк, даже не понимая, вслух он это сказал или слова лишь проскочили у него в голове.
Ему казалось, что он спит. Или не до конца проснулся. Он в душе не сомневался, что столкнётся с мёртвыми, которые не успели подрасти и пожить, но не надеялся, что так скоро.
Чавкающий звук раздался с противоположного конца комнаты и из-под матраса показалось белое, нереально белое, тело ребёнка. Он не встал в полный рост, а согнувшись, словно паук, перебирая руками, пополз в сторону растерянного парня по имени Спайк.
Глаз мальчишки неизменно смотрел в потолок, второй выглядел как колба, наполненная чем-то тёмно-красным. Челюсть неестественно приоткрыта, и оттуда вытекает кровь. Волосы сальные, слипшееся, странно проредевшие, будто зараза начала их вырывать, когда попала в организм.
Этакий маленький, сморщенный, уродливый старик, с кожей цвета муки.
Спайк вскинул костыль и махнул им наотмашь, в направлении приближающейся твари. Удар пришёлся мертвецу прямо по челюсти, и та, с хрустом отлетела в сторону. Теперь бывший ребёнок стал похож на череп, нанизанный на шпажку.
На секунду мертвец прервал движение, но невероятно быстро очухался, будто это была не часть лица, а просто ворсинка, которую кто-то убрал.
Спайк, поднялся и, опираясь на костыль, захромал к выходу, но сам того не ожидая споткнулся об упавшую дверь и чуть не растянувшись на полу, едва удержав равновесие. Опять!
Заражённому ребёнку хватило этого, чтобы оказаться на ноге своей жертвы.
Белые руки вцепились в штанину и Спайк заорал со страху. Уродливый мальчишка был фантастически быстр и силён.
Мертвец попытался вонзить оставшиеся зубы в тёплую плоть, но тут же вновь схлопотал костылём по морде. Он отлетел как мячик и рухнул окончательно. Белые руки изогнулись, будто мертвец хотел за что-то зацепиться, но не успел. Лицо застыло в жуткой гримасе.
Спайк тяжело вздохнул.
На сердце был такой камень, такая тяжеленая ноша, будто он действительно осознано лишил жизни малыша, а не прикончил бледный труп.
Спайк дышал и дышал, хватая жадно пусть и спёртый воздух комнаты. Лёгкие никак не могли достаточно наполниться, потому что входящему потоку воздуха мешал ком, вставший в горле.
Проверил рукой, цел ли мобильник. Вроде цел.
Краем глаза он уловил какое-то движение позади себя, в длинном коридоре. Он подумал, что вернулись мародёры в респираторах и с оружием наперевес.
Спайк даже хотел, нет, не он, а нечто внутри. Нечто хотело закричать, вырваться сносящим потоком на этих бесчувственных ублюдков. Он хотел орать из последних сил.
