Не хочу объяснять. Все мои объяснения сведутся ко лжи. Язык не поворачивается врать бедняжке. Лучше пустить всё на самотёк. Сестрёнка сама придумает несуществующую жизнь, а я поддакну в нужный момент.
Загружаю деревянные чурки в багажник и плюхаюсь за руль.
— Всё, можем ехать, — завожу мотор.
— Значит, мы живём в глухом лесу? — сестра кусает губы.
— Да, — мысленно выдыхаю с облегчением.
— Почему? — поворачивает ко мне голову.
— Так сложилось, — всё, что могу ответить.
— У тебя нет семьи? — хлопает ресничками.
— Ты моя семья, — выдавливаю из себя враньё.
— Я имела в виду жену и детей.
— Жены и детей у меня нет. Ты тоже не замужем. И ни с кем не встречаешься, — следующая порция лжи тоже идёт с трудом.
— Ну-у, неудивительно… — девочка кривится. — В таком месте можно разве что за волка замуж выйти.
Это точно. Волки тут водятся. Один даже с человеческим паспортом. Хоть сейчас под венец.
— Я не спешу связывать себя узами брака, — решаю технично съехать с темы. — Сначала надо денег заработать, жизнь наладить.
— Угу, и чем мы в лесу зарабатываем? — тоном махрового скептика спрашивает сестрёнка.
— Охотой, — говорю правду.
Несколько мгновений молчания на раздумья, и моя новая родственница вздыхает:
— Брат и сестра живут в тайге, зарабатывают охотой. Это бред какой-то, — разводит руками. — Если нет жилья, можно устроиться на работу в городе и снять квартиру. Я не понимаю.
Да, согласен — звучит как отборный бред. Надо исправлять ситуацию.
Глушу мотор, сжимаю баранку до скрипа и смотрю сквозь лобовое стекло. Снова придётся импровизировать, перемешивая правду с ложью.
— Меня не возьму на нормальную работу, — приоткрываю занавесу тайны.
— Это почему? — девочка в недоумении. — Надо просто приложить усилия и…
— У меня семь лет отсидки, — перебиваю её жёсткой правдой.
— Оу-у… — глазёнки становятся круглыми. — За что?
— За убийство.
— Ты серьёзно? — сестра бледнеет.
— Слетел с катушек, защищая близкого человека.
Девочка переваривает информацию, кусая губы.
— Можно узнать, кого ты защищал? — наконец, решается спросить.
— Можно. Но не сейчас, — отвечаю сухо.
От давно пережитых эмоций меня начинает крыть. Не хватало только, чтобы от воспоминаний крыша поехала.
— Тогда расскажи, что с нашими родителями. Где они? — сестрёнка не унимается.
И тут мне придётся врать конкретно. Я даже о своей матери рассказать не могу. Моя немощная матушка находится в пансионате с круглосуточным уходом, а больную сестру, я везу жить в глухомань, куда даже скорою не вызвать. Максимально странная история.
— Мой отец и твоя мать давно почили, — говорю, а посмотреть на девчонку не могу. От стыда сгораю.
— А твоя мать и мой отец? — мнёт пальцами переносицу.
— Голова разболелась? — ловлю момент, чтобы закрыть неудобную тему.
— Есть немного, — отвечает тихо.
— В таком случае завязываем. Достаточно информации на сегодня.
— Ты прав, — сестра массирует виски.
Вот и хорошо, а то я уже вспотел от морального напряга.
Завожу машину и давлю на газ. Домой едем. В лесной избушке всегда дел по горло. Вот и займусь, чтобы на разговоры не было времени.
Минут десять нехилой тряски по кочкам — мы на месте. Полумрак соснового леса, чириканье птиц и мой скромный дом с не менее скромными придворовыми постройками. Для меня пейзаж привычный, а девочка разглядывает всё это с интересом. Но из машины выходить не спешит.
— Что-то вспоминается? — спрашиваю, прекрасно понимая — нет.
