– Магистр, останьтесь, пожалуйста, на пару слов, – попросила она, когда старик уже начал вставать. Тот кивнул, опустился снова на стул и поглядел на Эррин с тревогой и заботой.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил он. – Ну кроме того, что с нами в компании путешествует архивный злодей…
– Нет. Ну… да, но беспокоит меня не это. Я бы хотела попросить вас перестать меня защищать от него. Если он делает выпад в мою сторону, дайте мне самой отбиться. Не надо так меня опекать – подобным способом мне не выйти с ним на равные.
Ролли покивал, соглашаясь:
– Понимаю, о чём ты. Но мне невероятно сложно сдержаться. Я не просто в тревоге – я в панике. Мы сунули тебя к нему в пасть в надежде, что ты справишься. Хотя, прости, но надеяться стоит только на то, что ты покажешься ему невкусной.
Это было обидно, и учитель сразу прочёл это по глазам Эррин.
– Не обижайся, и пожалуйста пойми. Ты отлично держишься, и вера в благополучный исход безусловно есть. Но это Годдард.
– Отлично. А это я. Да, магически я не особо разнообразно одарена. Но в академии меня называли принцессой сарказма – и не просто так. Все баталии, что сейчас ведёт Годдард – словесные. Так позвольте мне побеждать в них! Самой, не прячась за вашу спину.
– Хорошо, я постараюсь сдерживаться. – Грустно кивнул учитель. – Но Годдард в словесных битвах был хорош ещё тогда, когда в проекте не было даже твоих родителей, а не то что тебя. И после Зверя он… потерял ориентиры…
– Кстати, об этом, – раз возникла такая возможность, упускать её девушка не стала. – Годдард сошёл с ума после Зверя. Не грозит ли мне что-либо подобное? Я ведь буду в непосредственной близости от его берлоги, когда его будут укладывать снова. Я тоже потеряю человеческий облик?
– Прости, Эррин, этого никто не знает. Я рад бы сказать, что сумасшествие Годдарда не имеет отношения к Зверю и их схватке, но это будет ложью. Может, так просто совпало, а может, и нет. Возможно, сумасшествие – это плата за могущество. Будем честны, таких магов, как он, не было и, вероятно, не будет. Возможно, он и существует лишь для природного баланса. Если есть Зверь, должен быть и волкодав, который его задушит. Мы с тобой уже так увязли в этой истории, что врать тебе не имею права. Так что мой ответ: всё может быть. Но надеяться мы будем на лучшее, договорились?
Эррин кивнула.
– Жаль, что вы не сможете идти с нами до самого Юга.
– Знаешь, что я думаю: если б я смог, то только лишь мешал бы. Меня слишком многое связывает с Годдардом. А детские воспоминания – самые яркие и крепкие. Боюсь, я бы его отпустил… А потом всю оставшуюся жизнь жалел бы об этом.
– А вы разве не были в числе магов, что его ловили?
– Его не надо было ловить, Эррин. После Виттега он сдался сам…
– Сам? Но он не мог не понимать, что после того, как он сжёг целый город с детьми и стариками, ему не будет свободы!
– Возможно, критическое мышление ему тогда уже отказало.
Эррин помолчала, обдумывая мысль, что вообще-то с критическим мышлением у Годдарда и сейчас всё в порядке. С нравственностью и жестокостью не лады, а с умом всё на высшем уровне. Но комментировать свои мысли она не стала.
Тем более, что задерживаться не стоило – их ждал долгий путь.
