Входная дверь была открыта. За ней глубокой мрачной глубиной темнела ночь. Ребёнка не было.
*****
Мне не было холодно, хотя на ногах промокли шерстяные носки, а ледяной свет луны серебрил подмороженную росу, что превратилась в иней. Глаза быстро привыкли к темноте, и я видела, как валит пар из моего рта.
Бежала из последних сил, даже не думала останавливаться. Жгло морозцем уши и нос, в волосах, которые я не успела высушить, образовывался лёд. Но мне было жарко, потому что последнее из себя выжимала, лишь бы не упустить впереди бегущих Бестей. Они, как тараканы, на своих многочисленных ногах бежали по дорожке вглубь леса. Не останавливались, меня видели, но не угрожали. Утаскивали моего ребёнка куда-то, и словно давали шанс догнать.
Моего! Ребёнка!
Дети разными бывают. Видала истеричных, агрессивных, кусаются, дерутся, не слушаются. Моя девочка – ангел. Малюсенькая принцесса, небесное создание. Беспечная девочка, приводящая в умиление.
Спросить у моей мамы, в каком костюме выступала Полина на последнем утреннике, так она и не скажет. Что вообще говорить! Она и дату рождения не назовёт своей младшей дочери. Зачем нужно было рожать на старость лет, чтобы бросить малышку на старшую дочь. Но я не жаловалась, я для маленькой всё сделала!
Я даже не переехала в отдельную квартиру, чтобы моя девочка с чужими няньками не сидела. Я столько прочитала про детей, сотни видеороликов просмотрела. Я её, любимую, и кормила и поила и на горшок водила. Спала с ней, когда она боялась, и свидания отменяла, когда Полиночка болела. Сказки читала, рисовала, лепила. Мы и танцевали и стихи, которые она оборотню рассказывала, всё моё воспитание.
А это значит, что без неё я погибну. Мне не нужно возвращаться, мне никакой любовник дитя родное не заменит.
Я никогда об этом не задумывалась. Жила, да жила. Сестрёнка всегда была рядом, а когда подумала, что не станет, испугалась.
Я погибну, защищая её.
Тропа пропала, и я бежала вперёд через колдобины и торчащие вверх мрачные корни елей.
Деревья высохшие, кривые, под ногами топь ледяная. Туман стелился над болотом, и было плохо видно, куда вступать.
Я уже начала прыгать по кочкам.
Сумрак фонарём осветила яркая луна. Горели десятки пар глаз. Бестии, как бурлящее море, состоящее из черепов, костлявых конечностей, то появлялись, то исчезали под навесом высокой скалы.
— А вот и самки, — выдохнула я, заметив, что каждая Бестия кроме круглого противного живота имела отвисшую грудь.
Они ко мне не приближались, дали преодолеть болотце и выбраться на твёрдую землю.
Сердце от пробежки и страха бешено колотилось в груди. Я звучно дышала, разглядывая существ вокруг себя. Жалкие, страшные и противные. Эти черепа и проваленные носы кидали в дрожь. Клыки, как у оборотней, острые. Они и были оборотнями... Когда-то.
Они, стоя на всех конечностях, были с меня ростом, а некоторые выше. Я так поняла, что чем старше, тем крупнее, тем меньше волос на черепе, и больше конечностей.
Бестии расступились, близко ко мне не подходили. Тянули ко мне страшные руки, но не прикасались своими жуткими когтистыми пальцами.
Впереди сидела огромная паучиха. На одном из её колен сидела моя Полечка в трусиках и маечке. Сжатые кулачки прижала и крутила перепуганными глазами по сторонам.
— Ладушка, прости, — пискнула она. — Это не бабушка.
Бестия, что держала её, неожиданно лапой подтянула из темноты шкуру и укутала ребёнка.
