Звери малой земли - страница 43

– А каким цветом были бы вы, тетушка Дани? – поинтересовалась Лилия.

– А я знаю, – выпалила Яшма прежде, чем успела ответить Дани. – Она – царственная весенняя роза.

И, будто по команде, девочки взялись за руки и закружились вокруг Дани с криками «Королева Роза! Королева Роза!», остановившись, только когда тетушка рассмеялась во весь голос. Но даже в моменты наивысшего веселья Яшма ощущала вину. Луна все еще отказывалась молвить хоть слово. Казалось, что ничего не могло заставить ее заговорить, улыбнуться или разозлиться и отчитать младших девочек.

Луна нарушила продолжавшийся не один месяц обет молчания одним неприметным днем в самом начале осени. Мягкий дождь окрасил округу в оттенки сине-фиолетового. После обеда все три девочки забрались в кровати и просто лежали, вслушиваясь в меланхоличные звуки ливня за стеной. Яшма упросила горничную Хисун рассказать им о своем детстве, проведенном на Чеджудо – окутанном волшебными легендами острове на юге, где, как поговаривали, росли деревья совсем без ветвей и где дикие кони свободно гуляли у подножия укрытой шапкой снега горы. По словам Хисун, ее мать и четыре сестры ходили в море и ныряли за морскими ушками. Под водой они могли продержаться целых две минуты зараз.

– Ну это невозможно, ты все придумываешь! – захихикала Лилия.

– Нет-нет, чистая правда. Женщины с Чеджудо продолжают нырять и во время беременности. Мама чуть не родила меня в море, но успела выплыть, и я появилась на свет уже на берегу. Мама подхватила меня и протерла водорослями, – заверила Хисун.

От горничной всегда можно было услышать невероятные истории такого рода: о горах, дышащих огнем и льдом, птицах с длинными крыльями, которые гнездовались прямо на морских волнах… Прикрывая глаза, Яшма почти что наяву видела женщин, обращающихся в рыб при соприкосновении с водой, и малышей на мелководье в сплетенных из водорослей колыбельках, которые нежно баюкал прибой.

Как раз когда они собирались обрушить новый ворох вопросов на горничную, в дверях появилась Дани, изобразившая глубокое удивление при виде праздности, которой они предавались.

– Да, на дворе сегодня дождь, но нельзя же целый день валяться в постели. В ваши годы я была самой сообразительной ученицей в школе. Даже английский выучила! Пойдемте вниз, научу вас кое-чему.

Когда девочки спустились в гостиную, диван уже был отодвинут к стене, а Дани возилась с грампластинкой – тонким, как бумага, отполированным черным диском, который восхитительно блистал в мерцании свечей. Грампластинка медленно закрутилась на проигрывателе, и комната заполнилась теплыми звуками струн и труб. Яшма вновь закрыла глаза, давая волне звука унести ее далеко в воображаемое море.

– Разве не замечательно звучит? Это называется «фокстрот», – доложила им радостно Дани. – Хотелось бы мне уметь его танцевать, но нас в школе ему не учили. Подождите, поставлю вальс, и поучим его.

Вскоре все они – Дани, Луна, Яшма, Лилия и даже Хисун – на цыпочках кружили по гостиной и хохотали во весь голос. Яшма заметила, что впервые за многие месяцы лицо Луны осветила улыбка.

– Идите ко мне в комнату, девочки, – сказала Дани. – Разрешаю померить мои наряды.

Ее слова произвели желанный эффект, вызвав новый виток оживления. Яшма и Лилия радостно вскрикнули, и даже Луна не могла устоять перед соблазном облачиться и покружиться в платье, украшенном роскошной вышивкой. Утомившись от танцев, они улеглись на пол грудой цветных шелковых юбок. Их покой прервал только скрежет колес, прокладывавших себе дорогу вниз по улице, превратившейся от ливня в болотную жижу. Хисун сбегала к воротам. Служанка вернулась, дрожа от дождя, и объявила: