В отделе истории царил жуткий кавардак. Пришибленные, тихие служки с книжками шныряли туда-сюда, с благоговейным ужасом поглядывая на пузатого старика с растрепанными кустами седых волос, торчавших по бокам от сверкающей лысины. Михаил Иванович Самсон-Блюмцвейг выслушал запинающуюся Киру строго, в конце концов, поправил круглые очки на толстом пористом носу, помолчал и изрек: что мир проще, чем кажется на первый взгляд и не нужно ничего усложнять. Все, что происходит с людьми ныне, происходит по естественным причинам и, скорее всего, уже не раз происходило раньше. И примеры событий такого рода без сомнения можно обнаружить в жизнеописании древних жрецов, средневековых царей или на худой конец, политиканов последних десятилетий. Он также обещал заняться таковым поиском, но не раньше, чем в следующем квартале, потому что в этом ему необходимо выставить все имеющиеся книги на полки в порядке увеличения количества страниц, а не в порядке алфавита, потому что предыдущая классификация омерзительно неаккуратно смотрится.
И сегодня уже, тайком глотая зевки, потому что спалось ей на новом месте плохо, она добралась до отдела социальных наук и познакомилась с очередным колоритным представителем местной научной элиты – профессором Даниэлем Бюве. Фауст появлялся и исчезал, шнырял кругом, что-то вынюхивал и в разговоры не вмешивался. Как подозревала Кира, потому что с трудом понимал, о чем толкуют эти ученые люди.
Кира вздохнула, пытаясь уложить в голове это новое ученье о волках и овцах.
– Бюве… я не очень понимаю, каким образом это связано, ну, с моим вопросом.
Старый профессор приподнял кривую чернявую бровь и развел руками.
– Вы овца, Кира!
Кошка аж поперхнулась. Но Бюве продолжил развивать аналогию, совершенно не обращая внимание на то, что сказал бестактность.
– Волк вьется вокруг Вас. Подумайте, во-первых, чего он с Вас хочет получить – молоко и шерсть или же мясо.
– А какая разница? Любой вариант предполагает меня жертвой.
– Не скажииииите, Кира, не скажиииите! – профессор воодушевился, отставил кофий и стал иллюстрировать свою речь бурной жестикуляцией. Он явно получал от лекции удовольствие. Видимо, застоялся в уединении. – По большому счету совершенно все равно, кто именно стрижет с овцы шерсть и доит молоко, согласны? Если пастух не обижает свою овцу, корми ее, ухаживает – то какая разница, как его зовут! Для овечки самое страшное – это мясо, потому что ради этого ресурса ее забивают.
– Вы хотите сказать, что если мой преследователь хочет, например, получить мои результаты исследований… то бишь шерсть. И мне следует их просто отдать? А трепыхаться стоит только в случае, если он желает моей смерти?
– Конечно!
– Но это как-то… некрасиво что ли. Трусливо и… продажно.
– Эээээ, девочка! Вот Вы и попались в ловушку! Сантименты! – он торжествующе поднял вверх указательный палец. – Это отличный механизм управления людьми! Честь и честность! Достоинство! Обиды и личные счеты, желание кому-то что-то доказать, любовные привязанности, в конце концов – все это манипулятивные приемы, используемые пастухами, чтобы удерживать при себе стада.
Какое-то время Кира молчала, размышляя над услышанным. Да, в некоторой степени профессор был прав. Если отбросить сантименты и сфокусироваться только на фактах, то так и получается – она дойная овца. КС-СМЕРТЬ ее пастух и будет ее защищать и поддерживать до тех пор, пока она ему выгодна. Кому еще она интересна? Какому хищнику, который мог бы сравниться по силе и власти с КС?.. Пожалуй, что только КС-СОЗНАНИЕ?
