И отвлечься невозможно: вперёд убегала ровная гладкая и пыльная дорога в окружении однообразных полей, где гнал травяные волны крепчающий к вечеру ветер. Ни какого-нибудь деревца, ни даже кустика. Жуткое однообразие, мешающее оценить пройденное расстояние. Да и ход времени можно оценить лишь по опускающемуся светилу.
Разговоры мало-помалу прекратились. Даже Галька, похоже, начала утомляться, и бесконечный поток благоглупостей из пухлых губок иссяк до ничтожного ручейка. Паша время от времени выразительно вздыхал, бросая жалобные взгляды на свою боевую подругу. Витёк и вовсе брёл вперёд, точно зомби – тяжело передвигая ноги и глядя в землю. Как ни странно, но девушки держались намного бодрее, а Наташа чуть не волоком тащила благоверного в светлое будущее.
Когда светило коснулось созревшим боком земли, Оля молча сжала пальцами моё плечо и указала вперёд. Присмотревшись, я разглядел длинное приземистое здание, окружённое высокой оградой.
– Алилуйя, – тихо сказал Илья. – Очень даже вовремя.
– Ты это о чём? – не понял Паша. – Машина?
– Губку закатай, – ласково попросила Ната, – всего-навсего карамельный домик местной ведьмы. Вдова Селезень, гм, это же надо! Почему не утка?
– Да хоть ворона, – угрюмо буркнул Витя. – Мне бы упасть на мягкую бетонную плиту и уснуть. Ну вот нафига мы ушли с кладбища? Такое тихое место!
– Угу, – кивнул я, – зелёная зона, тихие соседи. Сам же говорил, что боишься.
– Передумал, – он безнадёжно махнул рукой, – пошли уже. У меня сил осталось только на последний бросок, потом – помру.
– Лишь бы у этой вашей гусыни собачек не было, – сморщив нос, Пашка попытался приладить оторванный кусок штанов на место. – Не одежда, а хрен пойми, что!
Собачек у вдовы вроде бы не было, но попасть внутрь оказалось сложнее, чем на территорию секретной военной базы. Высокий, в два моих роста, забор из плотно пригнанных одно к другому брёвен венчала неприятная колючая поросль с шипами подлиннее указательного пальца. Ворота так и вовсе поражали своей монументальностью, вызывая желание сходить за мощным тараном или тонной взрывчатки.
– Это – атомное бомбоубежище? – ошарашенно поинтересовался Витя и благоговейно коснулся неохватного ствола, служащего центральной опорой сооружения. – Экая первобытная мощь! Ну и как нам добраться до этой самой вдовы? Перелететь?
– Башкой подумать, – фыркнула Ольга и дёрнула за длинную верёвку, спрятанную в узком жёлобе рядом с воротами. – А насчёт первобытного… Пожалуй, ты прав, телефона мы тут не найдём, как пить дать. Они тут, по ходу, какие-то старорежимные. Думаю…
– Ктот? – такой голос вполне мог быть у Иерихонской трубы. – Чтонать?
У невидимой пока вдовы оказался такой же невнятный говор, как и у предыдущего собеседника. Она сглатывала окончания слов, словно зажёвывала их. Галя хихикнула, а на лице Наташи появилась неловкая улыбка. Витёк, тот вообще был само недоумение.
– Нам бы переночевать, – сказал я как можно громче. – Мы можем заплатить.
– Этсамсобе, – взревела сирена, и кусок бревна в воротах исчез, сменившись частью загорелого морщинистого лица с прищуренным чёрным глазом. – Ктотаки? Откуть?
– Заблудились мы, – пояснил я, краем глаза наблюдая, как недоумение на физиономии Вити сменяется откровенным непониманием, – думали до города засветло добраться, но, видимо, уже не успеем.
– Дгорода? Нет, – задумчиво прогудел глаз и вдруг резко увеличился в размерах. – Спогостаить? Отеть?
