– Ну, да, – обескураженно подтвердил я, – с той стороны. Нет, ну если у вас есть телефон, то дайте позвонить, и…
Похоже, меня уже никто не слушал: часть бревна с грохотом встала на место, потом оглушительно громыхнуло, и одна створка медленно отползла назад, оставив узкую щель. Несложно догадаться: нас приглашали внутрь.
Вдова Селезень оказалась огромной бабищей неопределённого возраста. Чёрный платок скрывал её волосы и лоб, а тёмно-коричневый балахон, отдалённо напоминающий платье, позволял оценивать лишь исполинские размеры брюха и лежащего на нём бюстища.
Сложив большие узловатые ладони на бочкообразном животе, хозяйка пристально осмотрела всех нас и медленно отступила на пару шагов. Лицо её, вроде бы невозмутимое, тем не менее скрывало… Испуг?! Да быть того не может! Она же с лёгкостью могла уделать любого из нас. Да кому я вру – всех сразу!
– Вдомнипущ, – строго сказала Селезниха и ткнула толстым пальцем в покосившийся и почерневший от времени сарай. – Тсеновал. Спатьтам. Денегненать.
– А умыться где-нибудь можно? – осторожно поинтересовалась Оля, обращаясь скорее к спине хозяйки, закрывавшей ворота. – Мы весь день на ногах.
– Усараябочка дождьводы, – прогудела вдова и громыхнула исполинским куском дерева, выполнявшим роль засова. – Попреджаю среброимется. Домосвящён.
Как-то боком, словно опасалась надолго поворачиваться к нам спиной, хозяйка шмыгнула к дому и мгновенно исчезла внутри, захлопнув за собой дверь. Илья тихо похохатывал.
– Эт чего было? – я ни черта не понимал. – Весь этот финальный твист с серебром и освящением. Какого хрена?
– Тётка, похоже, слегка, а может и не слегка, не в своём уме, – продолжая хихикать, пояснил товарищ. – Мы пришли со стороны кладбища, и она приняла нас за нечистую силу. Вампиров.
– Скорее – упырей или вурдалаков, – поправила Оля и хмыкнула: – Пустяки. Вот я как-то была у двоюродной бабки, так та чудила ещё похлеще, чем эта. Ночью с домовым разговаривала, самогон ему наливала.
– Я – вурдалак! – Наташка оскалила зубы и сделала попытку укусить Пашку. Тот вяло отмахивался.
– Стоп, стоп, – Витя поднял руки вверх, – погодите. Не знаю, какие там упыри или вурдалаки, но, ради бога, поясните: на каком языке она тарахтела? Я не понял ни единого слова.
– Ну, неразборчиво бормочет, – заступился я за хозяйку, – я и сам путаюсь в её дурацком диалекте, но…
– Да к чёрту! – яростно завопил Витёк. – Какого хера ты городишь! Она вообще не по-русски говорила. На немецкий больше похоже.
– Мальчик перегрелся от усталости, – фыркнула Галя, – иди, поспи чуток. Может, попустит.
– Сама дура! – огрызнулся парень и повернулся к Наташе: – А ты что скажешь?
– Витя, её совет не лишён определённой ценности, – осторожно заметила девушка, – день был весьма необычным и утомительным. Похоже, ты действительно слегка подустал.
– Да идите вы все к чёрту! – выдохнул Витя и почти побежал к сараю, отведённому нам для отдыха.
– Немецкий? – недоумённо пожал плечами Илья. – Э-э… Пошёл-ка я переговорю с ним. Уже такое было как-то раз, – он многозначительно зыркнул на меня, намекая, с чем именно «такое» было связано, – я его тогда водкой отпаивал. А сейчас даже не знаю.
– Водой отлей, – угрюмо бросила Галька, – психопат припадочный. Меня утром ненормальной называл, а сам чудит без баяна.
Илья ушёл, а спустя несколько минут я махнул рукой и отправился за ним к сараю. Следом потянулись и остальные, обсуждая выходку товарища. В целом все оказались солидарны, упирая на тяжёлый день и жару, которые вполне могли спровоцировать подобную вспышку.
