– Истина, Шур! Истина! – вмешалась Милава, присоединившись к нам. – Нужно держать свои желания близко к сердцу и направлять силу Рода своего на их исполнение. Род всегда подсобит!
Во время неспешного обряда под луной взгляд Лукьяна все с особой нежностью устремлялся на меня.
– Что, опять краса моя глаза твои ослепила? – съязвила я, оборачиваясь к нему, когда заметила, что он уже минут с десяток вглядывается в лицо мое в профиль.
Парень кивнул, улыбнувшись с оттенком тоски во взоре.
– Желание своё визуализирую как надобно!
Хихикнув, в который раз убегаю от него взглядом, чувствуя, как блаженно разливается тепло в груди.
Похоже, взаимная тяга между нами, уже неоспорима.
Молодки, украшенные цветочными венками, спустились по белоснежно-песчаной кромке берега к реке – их прекрасные дары предназначались в качестве подношений воде.
Одна за другой они отпускали свои венки, внимательно наблюдая за тем, как их уносит течение, а молодцы поскорее старались спрыгнуть в воду и выловить каждый по венку от полюбившейся девы.
В порыве чувств и я решаюсь опустить свой венок из тысячелистника и ромашки в реку.
Конечно, догадывалась я, что Лукьян, охваченный непредвиденным порывом решимости, нырнет в воду с головой за моим цветочным подношением.
Вода заблестела в холодном лунном сиянии, когда парень протянул руку, и кончики его пальцев коснулись краев моего венка.
Но тут, непредвиденно вмешалась сама судьба, и на шею Лукьяна обрушился чей-то роскошный венок из кипрея, на мгновение ослепивший его.
Дезориентированный, он ослабил хватку и позволил капризному течению унести мой венок дальше по быстрой реке.
В этой суматохе я мельком замечаю Беляну: в ее глазах вспыхнуло крайнее недовольство, когда Лукьян снял с себя и небрежно отбросил ее мешающий венок в сторону.
Вероятно, Беляна тоже положила на него глаз, пленившись мужским обаянием и заморской привлекательностью. Это и неудивительно: Лукьян обладал всеми качествами идеального жениха, призванного пленять девичьи незамужние сердца.
Решив, что задерживаться у реки стало бесполезно, я присоединилась к остальным, оставляя позади зрелище всплеска воды и смеха, обрушившееся на берег реки Убороть.
Деревня, охваченная плясками и ликованием, праздновала молодую любовь и единение под мерцающим пламенем кострища в поле.
Пока древляне раскачивались в славных хороводах, смех перекатывался гармоничными волнами, молодожены обнимались, некоторые даже целовались на публике, наслаждаясь горячими взглядами и улюлюканием зрителей.
– Люби жену, как душу, тряси ее, как грушу! – кто-то выкрикнул из толпы, позабавив всех.
– А я как медовуху люблю! Как ме-до-ву-хуууу! – вторил кто-то, присвистывая от куража.
Толпа взорвалась от радости, когда очередные возлюбленные на глазах у всех скрепили свою любовь поцелуем на фоне огненных искр, подтвердив свою верность друг другу на века.
Озорной голос неожиданно прошептал возле уха моего: – Удалось мне все-таки венок твой достать. Неужели поверила ты, что потерплю я неудачу? – промурлыкал Лукьян, его теплое дыхание обдало мою щеку волной мурашек.
– Не думала я, что плаваешь ты аки рыба в воде! – рассмеялась я, разворачиваясь ему на встречу.
Крепко взяв парня за руку, я потянула его к собравшимся, призывая принять участие в народных плясках и утехах разных.
С каждым кружащимся поворотом в танце наша связь все крепчала, вплетая нас в чарующий гобелен возможностей.
