Я сижу в кафе напротив, пью вино,
Но тебе, наверно это все равно.
Накинув халат, заметно посвежевший, с мокрой, взъерошенной шевелюрой, вышел в холл, где витал теплый аромат свежесваренного кофе, будоража кровь. С наслаждением вдохнул этот запах и потянулся за бутылкой коньяка. Наполнив рюмку, Алекс сделал хороший глоток прекрасного напитка. Он не признавал ни виски, ни джина, ни водки. Хорошее вино, пиво и коньяк.
– Чертовски хорош! – констатировал, чувствуя, как расширяются сосуды и жар, растекаясь по жилам, снимает стрессы и успокаивает натруженный мозг. Взяв лимон, выдавил сок на консервированное мясо и, подцепив вилкой большой кусок, отправил в рот.
– Дан, мне и, правда, надоели консервы. Пора перейти на свежее мясо.
Это утверждение не помешало с аппетитом уплетать консервы, хотя мысль о свежей дичи и предстоящей охоте очень заманчива.
– Дорогая, садись в кресло удобнее и выслушай рассказ о сегодняшних приключениях. Не перебивай, пока говорю, когда закончу, обсудим.
Прерываясь лишь для того, чтобы сделать крохотный глоточек коньяку, Алекс, подробно останавливаясь на деталях, повествовал о путешествии в город у подножия горы Да-Гу (так называла Дан гору, что означало «Дом для облака»).
Подруга внимательно слушала, изредка вздыхая и качая головой. Наконец он замолчал. Женщина хлопнула ладонью по своей коленке.
– А точно ли ты видел губоров в клетке? – она закачала головой, – Я не могу поверить. Нет, нет, нет.
– Они были тише самых смирных детей, не знаю, с кем еще можно сравнить. Дан, может, губоров чем-то одурманили, ввели в состояние транса или загипнотизировали.
– Есть только одна вещь, ради которой губор пойдет хоть на край света, и ты можешь сам догадаться, о чем я, но… это невозможно, чудовищно. Нет, не может быть, – она стиснула виски кулаками.
– А, что ты скажешь об уроде? – встал и, убрав начатую бутылку коньяка в бар, снова уселся в кресло.
– Уродов везде хватает, а на нашей планете ты еще не таких встретишь. Есть целые народы уродов, а в племенах можно встретить ужасающих монстров, пожирателей падали и людей с желейной начинкой в головах. Да мало ли всякой гадости и на твоей планете тоже, – махнула рукой и, как-бы, сплюнула в сторону, – тьфу! Вернемся к губорам. Мы должны узнать все об этом зрелище. Я помогу тебе с Городом Двуносых, а ты мне с этим. Идет?
– Согласен! – Александр деловито сдвинул брови, – но только на свежую голову.
Он направился в спальню, где мгновенно уснул, едва успев скинуть одежду и коснуться головой подушки.
Алекс увидел себя в углу комнаты. Вдруг, из-за старого комода появилась гнедая лошадь и стала его нюхать. Он отошел в другой угол, лошадь за ним, он в третий угол и обернулся. Лошадь стояла во втором углу и смотрела на верх комода. Алекс механически проследил за ее взглядом. На комоде стояла коробка, из-за которой торчали круглые серые уши. Мышь. Лошадь стояла и внимательно глядела на мышь. Время остановилось. Он держал в руках фотографию, сидя на комоде, а потом выпустил ее из рук, и она плавно полетела вниз с высоты двенадцатиэтажного дома, который был до этого комодом, на автомобили, снующие внизу. Только фотография не уменьшалась, удаляясь от него, а наоборот, становилась все больше и, наконец, накрыла весь город, раскинувшийся под ним, сидящим на комоде. Он повернул голову: лошадь стояла на другом краю комода и заглядывала за коробку: мышь исчезла.
