Звезда Черноморья - страница 11

Но в этот вечер всё было иначе. Терпко, непривычно по-заграничному благоухал ароматизатор-ёлочка, подвешенный на зеркале заднего вида. Лера полулежала на правом плече Олега. Его руки обвивали со спины её талию, смыкаясь под грудью. Она любила, когда он обнимал её. Сама любила касаться его тела, класть голову на его крутое, крепкое плечо. Она любовалась его смуглой кожей, даже зимой хранившей ровный загар цвета молочного шоколада. Ей нравилось гладить его живот. На нём и через футболку проступали «кубики», которые почему-то напоминали ей игру-головоломку «15» из её детства: замкнутые в контур мелкой коробочки квадратики-костяшки со слегка выпуклыми поверхностями. Ещё Лере нравились пальцы его рук, умеренно длинные, с чуть увеличенными суставами. Сейчас они поигрывали на её животе, и она накрывала их своими ладонями.

Ей вдруг захотелось почитать стихи о любви. Никогда потом не могла она вспомнить, кто из поэтов пришёл ей тогда на ум, но было что-то очень подходящее к ситуации и настроению.

Читать поэзию Лера умела. Этот талант очень рано раскрыли школьные учителя, и ни один концерт, ни одна постановка не обходились без её участия до самого выпускного класса. Декламировать стихи, лёжа на мужском плече, ей ещё не доводилось, поэтому она высвободилась из объятий Олега, уселась поудобнее на своём пассажирском кресле, развернувшись как можно полнее к своему единственному зрителю, и начала читать. Некоторое время Олег смотрел на неё растерянным взглядом.

– Причёска у тебя сегодня красивая, – перебил он.

– Ну дослушай, – предложила она и продолжила читать.

Олег рассмеялся, повернул на половину хода торчащий в замке ключ зажигания, приоткрыл пошире своё окно и потянулся за пачкой сигарет.

– Не хочешь?.. Ну и ладно… – она умолкла, не дочитав строфы.

– Да продолжай… – он прикурил, глубоко затянулся сигаретой и, как факир из Лериного детства, слегка закинув голову назад, выпустил стремительный густой клуб дыма в окно.

– Всё, никогда больше не буду читать тебе стихов, – с лёгким упрёком выдохнула она.

– Будешь, – уверенно произнёс Олег.

– Не буду! – запротестовала Лера.

– Не будешь? И не надо. Я найду, кто почитает.

Она строго взглянула ему прямо в глаза.

– За деньги-то почитают, – ухмыльнулся он со знанием дела.

Лера резко обмякла, будто из неё, как из надувной игрушки, выпустили часть воздуха, потом от какого-то внутреннего толчка пришла в себя и потянулась за сумкой на заднем сиденье.

– Ты это… Ты же в театр с девчонками собиралась… Хочу подарить тебе билеты. Этого хватит? – засуетился Олег.

В его пальцах образовалась купюра, равная половине её повышенной стипендии.

– Спасибо, не надо. Прибереги для тех, кто станет читать тебе стихи.

– Ладно, извини. Ну не лирик я. Учитель физкультуры… Возьми, пожалуйста, деньги. Это на театр.

– Нет, Олег. Нет… – медленно произнесла она, нащупывая пальцами ручку двери.

Он дёрнулся, свободной рукой быстро нашарил у кулисы зажигалку и поджёг купюру. Никогда в жизни ей не доводилось видеть, как жгут деньги, как они горят. Она, не мигая, смотрела на тонкую полоску шёлкового пламени, пожиравшего фиолетовую бумагу двадцатипятирублёвки, а видела медную пятикопеечную монету, которая однажды была нужна ей, старшекласснице, чтобы добраться до спорткомплекса на тренировку по волейболу. Добраться только туда. На обратном пути в автобусе всё равно за девчонок галантно платили мальчишки. Но в тот день та монета была ещё нужнее маме, чтобы доехать до работы. К счастью, то был день зарплаты, или аванса – Лера не помнила. И не в том было дело, что мама могла бы занять «до получки», а в том, что это были последние пять копеек из уже занятых, поэтому тренировку в тот день ей пришлось пропустить. В желтушных протуберанцах огня ей виделась сберегательная книжка, которую она, став студенткой, завела из соображений безопасности, чтобы не хранить деньги в комнате общежития. Сейчас она пыталась припомнить в этой книжке конечную цифру, прикинуть, сколько снять со счёта, когда на днях поедет погостить домой. В последние годы окунаться в разор невезучей маминой жизни она старалась со спасительной для семейства суммой.