– Я курянка, Егор. А зовут меня Федорой. Думаю вернуться домой. Там меня уже лет десять ждут. Дождутся ли? – грустно заметила Федора.
– Вот выберемся отсюда, избежим нападения монголов, тогда можно без особого труда и тебе вернуться в родные земли. – Егор ласково смотрел в улыбающееся лицо девушки, и что-то приятное заполнило его грудь. И живот тоже.
– А ты откуда? – несмело спросила девушка.
– Хлыновский я. Но то не моя родина. Да я и не помню её. И не могу вспомнить, где я родился и где мои дорогие родичи. А хотелось бы… Ну ты закончила? Тогда пошли, я пройдусь с тобой.
– А что с ногой? – участливо спросила Федора.
– Монгольскую стрелу поймал в Сарае. Уже поджила малость, да ещё прихрамываю. Никак с палкой не могу расстаться. Вот натрудил лопатой, теперь болит.
– Я могла бы попросить мою подругу. Она умеет лечить всякое.
– Да? – радостно воскликнул Егор. – Когда сведёшь меня? Буду благодарен. И могу подарить что-нибудь красивое.
– Да хоть сейчас, – с воодушевлением воскликнула Федора. – Пошли. Здесь уже всё закончено. – Девушка обернулась к могиле, перекрестилась и пошла. За ней пошла вторая. Она была явно нездорова и выглядела старше на много лет. Звали её Катей. Была она дурнушкой и за всё время не проронила ни слова.
– А что с твоей подругой? Она так ничего и не сказала. – Егор с любопытством поглядывал на женщину и признал, что она совсем не могла никого привлечь.
– У неё ребёнок погиб в городе, – шепнула Федора. – Как-то зацепили саблей.
– Сколько ему было годков?
– Полтора годика. Она очень его любила. Теперь ни с кем не разговаривает.
Разговор прервался. Они пришли в лагерь. Девушка кивнула, приглашая за собой. Егор прошёл шагов пятнадцать и вдруг увидел ту самую девушку. А Федора сказала, обращаясь к ней:
– Гузель, сделай что-нибудь этому воину. У него нога никак не заживёт.
Гузель подняла глаза на Егора, и в них что-то засветилось добротой и даже радостью. Его лицо тоже озарилось улыбкой, и молодой ушкуйник довольно робко поздоровался.
– Так ты можешь боль снять, Гузель? Странное имя.
– Так она узбечка, Егор, – воскликнула Федора. – Там оно обычное.
– А ты глядеть нога, – тут же предложила Гузель, но смотрела не на Егора.
– Я и так постоянно на неё смотрю, – не понял Егор.
– Глупый! – воскликнула Федора. – Она просит тебя показать ногу и рану.
– А-а! – Егор неторопливо стал разматывать грязную тряпку, сняв сапог.
– Надо чисто ткань, – молвила Гузель, внимательно осмотрев рану. – Стрела.
– Так и есть, – обрадовался чему-то Егор. – Поможешь?
– Я помочь, господин.
– Какой я тебе господин! – возмутился Егор. – Я просто Егор. Вон гной появился. Ещё ногу придётся оттяпать.
– Отрезать, значит, – перевела Федора, глядя на Гузель.
– Нет резать, – ответила Гузель и стала легко ощупывать опухоль и делать странные круговые движения ладонями.
Егору стало щекотно, и что-то покалывало вокруг. Он посмотрел на Федору вопросительно.
– Погоди, – отозвалась та. – Не мешай.
Скоро Гузель закончила свои манипуляции. Подняла голову и, глядя на Егора, сказала, немного смущаясь:
– Надо лист прикладывать. Ты сидеть, я искать лист.
Гузель ушла, а Егор спросил у Федоры:
– Она надолго? Что за лист?
– Я не знаю, травка какая-то. Она всё сама сделает. Болит?
– Чудно! Никакой боли. Вот это да! Здорово получилось у нашей Гузель!
* * *
Караван ещё продвинулся вёрст на тридцать. Опять пришлось укрываться на следующем острове. Лазутчики постоянно доносили об отрядах татар. Они рыскали поблизости, но хлыновцы отменно укрыли ушкуи и сами выдавать себя не спешили.
