Она вспомнила найденное в пишущей машинке послание: «Мы с вами оба понимаем, что этот сценарий далек от совершенства».
– Он все еще ужасен, – тихо произнесла она, и ее охватил ужас при мысли о том, что, если этот фильм провалится, ее карьера никогда не восстановится.
Она написала в Париже несколько новых сцен, но сейчас обнаружила, что у нее не хватит смелости показать их Вальдону. Взяв новый вариант сценария, она решила вместо этого написать заметки к нему и начала лихорадочно писать свои замечания на полях. Несмотря на то что Вальдон поставил ее персонажа, Жизель Дюма, в центр истории, как хозяйку замка после смерти отца, он никак не обыграл преимущество ее положения и оставил в роли типичной жертвы. Жизель прочла семьдесят страниц сценария, на которых она играла пешку между вампирами и довольно скучно выписанным героем, Паскалем. Листая описание активных событий, Джемма ожидала, что Жизель вывихнет лодыжку в сцене погони, но с облегчением увидела, что хотя бы этот стереотип не нашел здесь места.
Попав не в те руки, этот фильм стал бы посмешищем. Она со стоном упала на спину. На этот раз она сделала все правильно, выбрала режиссера, известного своей одаренностью, и полностью посвятила себя его работе. Швырнув страницы сценария на пол, она закрыла глаза ладонями.
Спустя какое-то время громкий шум прервал ее довольно крепкий сон.
С сильно бьющимся сердцем она села на кровати и несколько минут ждала, не раздадутся ли вопли и крики отчаяния, но все было тихо. Должно быть, ей померещилось. Успокоившись, она легла и закрыла глаза, но снова вскочила, услышав выстрел. Та стрельба, которую она слышала в Париже, была яростной, беспорядочной, а сейчас кто-то просто неторопливо нажал на курок дробовика. «Успокойся», – сказала она себе, а сердце стучало молотом у нее в груди.
Внутри росло чувство, что этот фильм был ошибкой. Не следует ли ей теперь откланяться, позволить Манон забрать роль Жизель Дюма и улететь домой, в безопасное укрытие родительского дома? Она превратилась в комок нервов, и ей уже мерещатся всякие ужасы. Разочарование в карьере, бурный конец отношений с Чарли и беспорядки в Париже – все это наградило ее меланхолией, которую она никак не могла стряхнуть. Когда она приехала сюда, на нее навалилась опустошенность. Возможно, фильм ужасов соответствует ее нынешнему состоянию, но у нее появилось какое-то нехорошее предчувствие, что этот фильм окончательно ее погубит.
Раздался стук в дверь. Потом дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянула горничная, прежде чем вкатить столик с лиможским фарфоровым чайным сервизом. Приняв ванну и потратив несколько мучительных минут на выбор одежды для обеда, Джемма остановилась на черном шелковом брючном костюме, полагая, что это будет официальный прием.
В восемь часов в дверь постучал Мик. Открыв ему, она обнаружила, что он одет в тот же костюм, только сменил сорочку и надел галстук, подчеркивающий его загар.
– Я не могла спать из-за этой чертовой стрельбы, – сказала Джемма.
Ее менеджер казался озадаченным.
– Какой стрельбы?
– Ты не слышал? – Она подозвала его к себе, чтобы он застегнул сзади кулон – сентиментальное украшение, одна из первых дорогостоящих безделушек, на которую она не пожалела денег.
– Нет, – ответил он. – Я в соседней с тобой комнате, поэтому должен был услышать стрельбу, тебе не кажется? Наверное, это просто убивали наш обед. Я слышал, что его жена замечательный садовник, так что салат, по крайней мере, должен быть вкусным.
