– Буду ждать с нетерпением. – Лорен поднял свой бокал.
Роберт открыл двери столовой и объявил, что обед подан. Группа прошла через фойе в столовую. Большой стол был рассчитан на двенадцать персон. Два красивых букета лаванды стояли в центре между свечами, и весь стол заливал их свет. Тьерри и Манон заняли свои места на противоположных концах стола, Мик и Дафна сидели по одну сторону, Джемма и Лорен по другую.
– Как я понял, вы жили в Латинском квартале во время волнений? – Тьери задал этот вопрос Джемме, садясь на свое место.
– Не может быть! – Дафна изумленно раскрыла глаза.
Мик покачал головой.
– Я пытался переселить ее в «Риц», но она не захотела тронуться с места.
Джемма быстро взглянула на Мика. Он ни разу не позвонил ей, чтобы узнать, как она, или переселить ее в другое место – и уж, конечно, не в «Риц», – да она бы и не поехала никуда. На самом деле она была рада, что жила в гостинице вместе с Иветтой и Бетт, когда их ранило, и подумала мельком, какой поворот судьбы ждал бы их, если бы ее там не было.
– На что это было похоже? – В первый раз Манон проявила какой-то интерес к Джемме, ее лицо при свечах было как лицо человека, увлеченного гаданием на картах Таро.
– На ад, – ответила Джемма, сама удивляясь словам, вылетевшим из ее рта. Она не рассказывала о том, что видела. – Ночью били стекла, а люди вопили, кричали и пели. Стрельба доносилась до самого рассвета; я не могла понять, кто стреляет, протестующие или полицейские. На следующее утро мы все пошли смотреть на разрушения прошлой ночи, как группа зевак. Я не пережила войну, но представляю себе, на что она была похожа. Огромные кучи мусора, сожженные автомобили усеяли улицы, пустые рынки… женщины в панике. – Пока она описывала обстановку в Париже, она видела, как бледнело лицо Тьерри, как он сжимал челюсти. Джемма обнаружила, что не в состоянии говорить об одной детали: как она увидела Иветту, лежащую на полу в то утро. Эта личная подробность принадлежала только ей.
– Де Голль сбежал из страны на день, – сказала Дафна. – Вы можете в это поверить? К счастью, мы были в Сен-Тропе. Там было не так плохо, только несколько служащих гостиницы устроили протест.
– Мы тоже об этом узнали, – сказала Манон.
– Кажется, все наладилось, – сказал Лорен. – У нас в Валь-Гилья тоже была битва в марте. В воздухе чувствуется недовольство.
Словно по сигналу, двери кухни распахнулись, слуги в смокингах внесли блюда под колпаками и бесшумно поставили их на стол. Это так отличалось от скудных кусочков хлеба с сыром, которые Джемма с трудом доставала в Париже, и ей с трудом верилось, что она находится в той же стране. Слуги одновременно сняли серебряные колпаки, и под ними оказались зеленые чаши с весенним овощным рагу с артишоками, весенним луком, горошком и панчетта[23] с петрушкой и мятой.
– Этот дом великолепен, – сказал Мик, поддерживая светскую беседу.
– У него довольно мрачная история. – Тьерри жевал свою еду, его глаза вспыхнули от предвкушения.
– Обязательно об этом говорить? – Манон теребила салфетку.
– Водитель что-то рассказывал об этом, правда, Джемма?
– Да, – ответила Джемма, гадая, такой ли у супа великолепный вкус, как его вид. – Что-то насчет умершего здесь художника.
– Пожалуйста, расскажите нам эту историю, – попросила Дафна. – Она вдохновила вас на создание «Странной луны»?
Тьерри начал свой рассказ, словно легенду о призраках, тени от огоньков свечей плясали на его лице.
