– Сегодняшнее вино – одно из любимых Манон вин из долины Роны, – рассмеялся Вальдон. – Район Лангедок.
Лорен и Дафна, увлеченные беседой об отпуске в Сен-Тропе, ничего вокруг не замечали.
Тьерри присоединился к Манон у бара и наливал вино из открытой бутылки в два бокала. Вино имело почти черный цвет с легким намеком на красный оттенок, когда перетекало в бокал, как самые красивые гранаты. Он вручил довольно тяжелый бокал Мику, а затем направился к Джемме.
– Ты снова останавливалась в «Отель-де-Пари»? – Вальдон резко повысил голос, силясь прервать разговор между Дафной и Лореном.
– Нет, – нахмурилась Дафна. – В гостинице «Библос».
На Лорена это произвело впечатление.
– Я был дома, во Флоренции, готовил пасту вместе с мамой, пока она плавала вместе с Аленом Делоном и Бардо.
Тьерри вручил Джемме ее бокал с вином. До последних нескольких недель в Латинском квартале она никогда не была особенной любительницей вина, всегда предпочитала джин с тоником, ей нравился бодрящий, более простой вкус холодного коктейля. Отпив глоток, она обнаружила, что вино терпкое, не такое, как она предпочитала, но, немного подержав его во рту, она ощутила некий привкус. Если бы она могла его описать, назвала бы его насыщенным, похожим на дым.
Будто читая ее мысли, Тьерри Вальдон рассмеялся.
– Вам оно не нравится?
Джемма огляделась и увидела, что остальные гости с удовольствием пьют маленькими глотками вино из своих бокалов.
– О, – произнесла она, нервно улыбаясь и чувствуя себя деревенщиной. – Я считаю его чудесным.
Он сжал кулак.
– В этом бокале – земля самой Франции… ее почва… ее дождь. Теруар.
– Мой муж имеет в виду вот что, – перебила его Манон с глубоким вздохом, словно она часто вынуждена была это делать. – В отличие от здешнего вина, вина центральной Франции, где воздух прохладнее, а известняк придает вину долины Луары этот травянистый, терпкий вкус с привкусом мела, – она подняла бокал за ножку, – это вино пришло с юга Франции, где виноград собирают на пике зрелости под теплым солнцем. Элементы, уникальные для той почвы и окружающей среды, отражаются на вкусе вина. Мы называем это «теруар».
Она произнесла последнее слово c сексуальной хрипотцой – и с оттенком снисходительности. Манон отпила вина и подержала его во рту перед тем, как проглотить, и широкая улыбка раздвинула ее губы. Потом она поставила бокал назад на барную стойку и пригладила низкий пучок волос на голове. Ни один волосок не выбился из шиньона. Джемма чувствовала себя неискушенной американкой рядом с этой женщиной. И в этом было все дело. Если бы Манон играла роль Жизель Дюма, Джемма сомневалась, что Тьерри заставил бы ее выкрасить эти золотые прядки в яркий медный цвет, как волосы на ее собственной голове.
– При всем уважении, друзья мои, – сказал Лорен, которого, кажется, несколько обидела лекция о вине, – я предпочитаю теруар кьянти и мой любимый брунелло.
– Каждому свое, – ответил Вальдон и от души хлопнул Лорена по спине. – Как всегда, моя жена права. Сегодня вечером, Лорен, я буду вынужден заставить тебя пить лучшее вино нашего скромного региона Лангедок. – Он отпил из бокала и встретился взглядом с Джеммой. – Это вино тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Дождливого года, по-моему.
Манон покачала головой.
– Нет? – Он застенчиво улыбнулся.
– Нет, – сказала Манон с грустной улыбкой. – Это был идеально усредненный год, не слишком дождливый и не слишком засушливый. У нас действительно есть кьянти тысяча девятьсот шестьдесят первого года, которое я откупорю только для вас, Лорен.
