А что? Вон Отто Шмидт, приятель их «мусорного» бригадира, у себя на загородном участке из списанных вагонов целую дачу выстроил. Поставил их параллельно, в четырех метрах друг от друга, сверху настелил кровлю. Вагоны превратились в спальни, промежуток между ними – в жилое помещение. В гостиной, по приколу, оставил табличку с просьбой не использовать без нужды сигнал тревоги, в прихожке – график движения поезда «Берлин – Москва»…
Неожиданный стук в дверь прервал полет творческой мысли. Кого еще принесло? Попутчика он не ждал – купил билеты на оба места – береженого бог бережет.
На пороге стояла длинноногая рыжеволосая красотка, точь-в-точь как та, которую он видел только в своих грезах. О-чу-меть!
– Простите, ради бога, что беспокою вас в столь позднее время, – произнесла девушка смущенно. – Вы не позволите немножко у вас посидеть? Мой попутчик так храпит, что у меня просто раскалывается голова…
Василий смотрел на девушку и глупо улыбался, все еще не веря в реальность происходящего.
– Я могу попросить у вас сигаретку? – продолжила гостья, не смутившись отсутствием ответа на предыдущий вопрос.
Да она могла попросить у Васьки все, что угодно, даже звезду с неба, и тот, не задумываясь, полез бы за ней в Космос.
– Гелла, – протянула она попутчику свою ручку с длинными наманикюренными ноготками. – Нет, я не иностранка. Просто мои родители – большие почитатели Булгаковских романов.
Васька не знал, кто такой Булгаковский и предпочел промолчать.
– А вас как величают? – поинтересовалась красавица.
– Вас-силий, – произнес парень, краснея и заикаясь.
Всю жизнь он стеснялся своего дурацкого имени. Уж его-то родители заумных романов не читали. Зато в момент крестин в их простецкие головы вполне мог прийти детский стишок про Кота Василия.
Поцеловав даме ручку, молодой человек тут же почувствовал себя джентльменом и, не мешкая, полез под сидение за шикарным чемоданом из телячьей кожи. Щелкнув латунными застежками с тиснением фирмы «Texier», он извлек наружу бутылку французского марочного коньяка, круглую вместительную жестянку со своим любимым кокосовым печеньем и изящную коробочку конфет «Моцарт».
Все вышеперечисленное планировалось предъявить родне в качестве заграничных гостинцев, но ситуация вырисовывалась прямо-таки нестандартная. Как говаривал Васькин приятель Степа-Паровоз: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!».
Сначала пили за знакомство. Затем за то, чтобы оное переросло в дружбу. Ну, а в заключение – за трансформацию этой самой дружбы в горячую любовь. Устав пить, стали играть в карты на раздевание. Когда все вещи игроков уже лежали горкой на полу, выпили еще раз – «для заводки»…
Проснулся Василий от жуткой головной боли. Привычным движением попытался достать сигареты из кармана кожаной куртки – не вышло: на вешалке той не оказалось. Клетчатой кубометровой сумки и чемодана на колесах – тоже.
Вскочив, как ошпаренный, он отбросил крышку полки, на которой спал. Небольшой кожаный рюкзачок со всеми заработанными на «мусорке» деньгами какая-то «поездная корова» тоже слизала своим шершавым языком. Ненасытная скотина, не подавилась и его швейцарскими часами, золотым крестиком на цепочке, кожаными джинсами, новыми кроссовками фирмы «Reebok».
Ничего, кроме трусов и майки, прилипших к высохшей коньячной луже на полу, парень не обнаружил. Пометавшись по верхним полкам, он упал головой на липкий, усыпанный крошками столик и протяжно завыл, как воет попавший в западню волк.
