– Вы действительно убили Помойного Красавчика?! – изумилось розовое лицо, вперившись махонькими глазками в арбалет.
– Ну, не знаю, – сказал Воста. – Если для местных всаженная в мозг стальная стрела – верная смерть, то убили.
– А ты держишь слово, капитан! – восхитилось розовое лицо.
– Обращайся, – ответствовал кэп, принимая пухленький бархатный мешочек, скромно звякнувший содержимым.
Розовое личико приложило ладони к груди, поклонилось и поспешило уйти, шагая тремя зеленоватыми двухколенными ногами. Воста и Авьера уставились на длинноволосого и кэпа. Кэп недоумённо посмотрел на уборщиков, потом на длинноволосого и усмехнулся.
– А, этот, – сказал Фин и толкнул длинноволосого.
Коричневый скатился со скамьи на стальной пол. Жизнь била в нём таким же фонтаном, как в раздавленной мухе. На упавшего никто не обратил ровным счётом никакого внимания.
Воста и Авьера подсели к кэпу. Воста положил арбалет на столешницу. Авьера покосилась на мертвеца и сощурила второй глаз.
– Как я понимаю, это был кореш Красавчика… – начала она.
– Ого! Кто это тебя так измордовал, девочка моя? – воскликнул кэп с непонятным довольством. Причиной для радости могло быть содержимое мешочка, согревающее потную ладонь сквозь синий бархат.
– Один тип из банды Помойного Красавчика, – с нажимом произнесла Авьера. – Оба ныне покойники.
– Бедная девочка, – сочувственно произнёс капитан и потянулся рукой к Авьере. – Дай я тебя утешу.
Авьера увернулась от настырной лапы, полной утешения.
– Скажи-ка, милый, – процедила «девочка», поглаживая простреленное плечо вывернутой руки, – что за розоволикий уродец обрадовался смерти Красавчика и передал деньги за него почему-то не нам?
– Мой знакомый, – сказал кэп, – старшина этого района Пизюлины. Пару недель назад я улаживал здесь дела с банком. Ну и к старшине наведался по старой дружбе. Он и поведал, что местный щенкодав берега попутал, поверив в свою крутость.
– Звать щенкодава Помойный Красавчик, – мрачно вставил Воста.
– Ну да. Я и согласился помочь по доброте душевной.
– Да-а? – саркастично протянула Авьера. – А твой розоволикий старшина по доброте душевной вознаградил тебя туго набитым кошельком.
– Я смекнул что к чему и разобрался в ситуации. – Фин храбро проигнорировал Авьеру. – Ну и дал парням Помойного наводку, выдав себя за члена хюинской банды из соседнего городка, ещё поганее этого. У них тут, знаете ли, торговля наркотой процветает. Вот я им и говорю, тогда-то и там-то будут проходить двоё хюинцев. Они приехали на машине с товаром, а больше ничего не знаю. А сейчас сижу, да как вспомню! Вы же как раз можете тем же путём и в то же время идти! Вот я старый осёл! Памяти ни на грош не осталось. Как я за вас распереживался-то! Ни есть, ни пить не мог!
Подтверждая слова Фина, перед ним стояли: шесть кружек в разводах пены, пустая бутылка, две рюмки и миска, полная обглоданных костей.
– Итак, – заключила Авьера, – ты не сказал Гоку, что решил испытать его морально, и отправил с ним нас. И не сказал нам, что решил с помощью нас избавить Пизюлину от нескольких ублюдков и подзаработать на этом. Я всё верно поняла, кэп?
– Теперь понятно, зачем мы полетели с кадетом, – задумчиво протянул Воста.
– Можно? – Авьера кивнула на седьмую кружку, полную пива.
– Конечно, конечно, угощайся, Авьершука! – суетливо проговорил Фин, пододвинув ей кружку. – Чего спрашивать-то? Для тебя ничего не жалко!
