Воронин почувствовал, что мозги начинают потихоньку закипать, и планка над ними медленно сдвигается. ЧП в карауле, а он думает о какой-то бредятине!
Оглядевшись, он увидел вытирающего полы Трохина, о чём-то переговаривающихся вполголоса Голубева с Катышевым, Осокин сидел и о чем-то думал, и вообще, все занимались какими-то своими делами. Пора бы и ему сделать что-нибудь толковое. Например, выйти по рации в полк и сообщить о случившемся. Но как, как, черт возьми, он сможет объяснить эту нелепую смерть?! Головомойка будет страшная, и не видать ему повышения, как своих ушей.
Но сообщить нужно. Рано или поздно это всё равно придётся сделать. Так лучше сделать сразу, чтобы потом хоть этой проблемой не забивать себе голову.
– Голубев!
Голубев повернулся с вопросом, написанном на лице.
Что сказать?
– Голубев, распорядись, чтобы отнесли тело в ледник. Катера придут ещё не скоро. И вообще – чтоб был порядок.
– Хорошо, товарищ лейтенант.
Голубев окинул взглядом комнату.
– Латышев, Снег, давайте.
Латышев поднялся с табуретки и медленно, словно остерегаясь чего-то, подошел к койке, на которой лежал Морин. Снегов проворчал что-то себе под нос, но тоже поднялся.
– Ладно, – неизвестно кому сказал Воронин и вышел из комнаты.
Радиостанция стояла в комнате начальника, включенная на половину громкости. Какой-то «беркут» вызывал какую-то «смолу». Надо подождать, пока эфир не смолкнет.
Холодно.
Воронин посмотрел в окно. По реке огромными пластами медленно плыл лёд – река внезапно пошла. Ещё день, полтора, и катера уже смогут пробиться к ним на остров.
Да не такой гарнизонки ждал он.
Мимо окна в сторону ледника прошли Снегов и Латышев, неся тело Морина. Все-таки холодно, надо включить обогреватель. Воронин рассеяно взял штепсель обогревателя, совершенно забыв о плохой изоляции, и не заметив, что изолента у перегиба шнура почему-то размоталась.
Удар тока швырнул его сначала на стол, и уже вместе с радиостанцией, дергаясь под ударами тока, он свалился на пол, выдернув штепсель из розетки.
Однако это уже ничего не меняло.
В комнате начальника запахло горелой изоляцией, а сам начальник лежал, скрючившись, на треснувшей радиостанции, уставившись невидящими глазами в пожелтевший потолок.
12
Латышев шел сзади, держа Морина за ноги. Перед ледником они со Снеговым остановились и положили тело прямо на землю. Снегов открыл дверь, потом достал сигарету и закурил.
– Взялись, – сказал он Латышеву.
Тот послушно обхватил руками ноги Морина. «Ну и тяжёлый», – подумал он.
В леднике царил холодный полумрак. Свет сюда попадал только через открытую дверь. Они осторожно спустились по скользким от влаги ступенькам и остановились.
– Давай туда, – кивнул Снегов на дальнюю стенку.
Положив тело, они вылезли из ледника и закрыли за собой дверь. Словно провели осязаемую черту между живыми и мёртвыми.
Солнце уже висело над самым горизонтом, и с реки начал дуть прохладный ветерок. У Латышева возникло непреодолимое желание полной грудью вдохнуть этот ветер. «Как в последний раз», – почему-то подумал он и тут же спохватился: «Сплюнь, дурак».
А вообще, как хорошо!
А в леднике труп.
Господи, так не долго дождаться, как крыша поедет.
– Вот так, – услышал он голос Снегова за своей спиной.
«Да, вот так», – эхом подумалось Латышеву.
– Пойдём, – сказал Снегов, выбрасывая окурок.
Зайдя в караул, они сразу почувствовали кисловатый запах горелой изоляции. У обоих возник один и тот же вопрос, но задать его они не успели.
