Улицы были пустынны и не хранили больше ни следа. Любопытство заглушило во мне слезы и страх за свою жизнь под открытым ночным небом. Я пошла в сторону «Европы».
Асфальт на месте убийства был совершенно чистым. Не было никакого мелового контура, которым в детективных кино обозначают позу тела жертвы, ни крови. Видимо, ради иностранцев постарались все отмыть…
–Так, вас что-то интересует? – раздался грубый голос откуда-то сверху.
Я и сама не заметила, как опустилась на корточки возле злополучного места, чтобы его получше разглядеть. Теперь надо мной возвышалась фигура охранника в черной форме и ботинках-берцах.
–Я… просто идти мне некуда… Меня из-за этого убийства в полицию забрали, – залепетала я.
–Ну, так хочешь туда еще? Если нет, то катись подобру-поздорову! – прикрикнул на меня мужик.
Мне ничего не оставалось делать, как уйти на площадь Искусств.
Я села на скамейку под липами, ежась от усиливающегося холода. Теперь я думала не о своей судьбе и неудачах, а о том, какая же связь была между Крисом и несчастным Павлом. Кого же из них все-таки хотели убить?
Я уже не помнила, как повалилась на жесткую скамейку и заснула. Слава Богу, меня никто не стал обкрадывать!
Примерно в семь часов утром меня разбудил дворник. Я подскочила на скамейке.
–Родители из дома выгнали? – сочувственно спросил парень-узбек, – Меня тоже! Сказали, жить не на что, езжай в Россию и работай. Хорошо, я хоть по-русски говорю! Общага есть, хочешь? Платить надо, правда… Дорого у нас…
Я поблагодарила добряка за сочувствие, заверив, что у меня все в порядке и я просто опоздала на метро.
Горло после ночевки на холодной площади Искусств царапало и жгло. Я чувствовала, как меня начинает предательски колотить озноб.
Чихая на весь вагон, я добралась до метро «Озерки». К счастью, он был почти пуст. Удалось даже всю дорогу сидеть и дремать, основной поток народа ехал на работу в обратном направлении, в центр города. Идя к дому моей подруги, я поняла, что наступать на израненную тесной обувью ногу больше не могу. Пришлось нести каблукастые туфли в руке, ступая пятками в тончайших колготках по холодному асфальту.
Наконец, я добралась до жилья моих друзей. Хозяева хлопотливо собирались, кто куда.
–Да на тебе лица нет! – в ужасе воскликнула Гита Эдуардовна, – Похоже, ты совсем расклеилась!
–Это ничего! – сипло попробовала возразить я, отчаянно шатаясь на каблуках надетых для виду возле подъезда туфель.
–Даже и не думай ехать завтра домой! Как ты маршрутку в таком виде перенесешь? Верный путь к пневмонии!
Я стала сопротивляться, говорить, что уже тепло, и дома, в Пскове, мне комфортнее…
–Комфортнее будет хоть дома, хоть в маршрутке – только тогда, когда выздоровеешь! – весело, но все же тоном, не терпящим возражения, добавила Гита Эдуардовна, – И вообще, здесь ты тоже дома!
–Я все же лучше…
–С мамой лучше не спорить! – раздался голос моего друга Владислава, – Ну, а раз ты болеешь, то и со мной! Давай, лечись и не спорь!
Мне едва дали умыться, и тут же на столе возле кровати оказались Терафлю, мед и чашка горячего чая.
–Рассказать пацанам, что тетя Клара при неудачном убийстве этого удода присутствовала – не поверят! – крикнул из кухни Лешка, младший сынок.
–Как тебе не стыдно! – отреагировала Гита Эдуардовна, – Ведь другой человек погиб!
–Не трогай Криса, – просипела я, – Он этого Павла тут же спасать кинулся, пиджак ему под голову подстелил…
